Lover In Low Light
Шрифт:
— Какого чёрта? — бормочет она, задыхаясь. — Какого чёрта? Какого чёрта?
Чтобы убедиться, что она действительно всё это видит, и это вовсе не проделки алкоголя, она протирает глаза и несколько раз протирает щёки. Она качает головой достаточно сильно, чтобы голова начала кружиться, Кларк снова решается заглянуть в комнату.
Челюсть буквально падает, когда она видит ту же самую картину, и вдруг она снова чувствует, что не может дышать. У неё есть совсем чуть-чуть времени, чтобы переварить это, когда слышит, как дверь
Эбби повернулась к Кларк, когда та вошла в комнату с широко раскрытыми глазами и с серым лицом.
— Кларк, — сказала Эбби, облизывая губы и осторожно ставя пакеты на пол. — Ты рано.
— Какого чёрта, мам? — шипит Кларк. Сердце бешено работало. — Что происходит?
— Чувак, она просто уходила за продуктами, — смеялась Рэйвен. — Успокойся. Я была определённо не права насчёт, ну, ты знаешь, кое-каких моментов.
Кларк смотрела на Эбби через всю комнату, и её глаза встретились с глазами матери снова.
— Кларк, послушай. Я всё объясню.
— Ага, — сказала Кларк. — Тебе нужно объяснить мне, почему Лекса спит в моей постели.
Задыхающийся звук раздался сразу после высказанных слов, и Кларк повернулась к Рэйвен, которая подавилась и что-то бормочет, выплёскивая соду через нос. Она кашляет до тех пор, пока горло не прочищается, и протирает нос от жидкости, которая уже начала капать. Глаза Рэйвен налиты кровью, и она пищит:
— Лекса где?
— Она пришла посреди ночи вчера, — объясняет Эбби. — Она была пьяна.
— И она, будучи пьяной, решила, что дом моей мамы — лучшее место, где ей нужно быть? — спросила Кларк, поднимая одну бровь и скрещивая руки на груди.
— Ну, она была расстроена.
— Окей, но это до сих пор ничего не проясняет, — сказала ей сбитая с толку Кларк. — Она просто пришла? Она не говорила с тобой годами, так по…
— Это не совсем правда, — прервала Эбби, скрестив пальцы рук и вытягивая суставы.
— Мы не разговаривали не годами, — она тяжело вдохнула. — Мы говорили в последний раз даже меньше недели назад.
Брови Кларк подпрыгнули к самому основанию волос, её горло пересохло.
— Что?
— Это нереально, — прошептала Рэйвен, прокрадываясь вокруг стола кухни.
— Я не знала, как сказать тебе, — сказала Эбби, фокусируясь на Кларк. — Я не…
— Это просто, мам, — перебила её Кларк. — Это кажется чем-то таким: Кларк, я разговаривала с Лексой за твоей спиной.
— Дорогая, пожалуйста.
— Как давно? — выпалила Кларк. — Как давно это продолжается?
— Я думала, что будет лучше, если ты не будешь знать, — сказала Эбби. — По крайней мере, не какое-то время, но я всё откладывала. Так много времени понадобилось, чтобы ты снова начала жить, Кларк. Я не хотела расстраивать тебя.
— Выкладывай, мам! Как давно?
Эбби
— Мы не прекращали.
Глаза Кларк чуть ли не вылазят из орбит из-за информации, и Рэйвен, причмокнув, направилась к двери.
— Хорошо, — сказала Рэйвен, аккуратно хлопнув в ладоши. — Я поеду, куплю пиццу для нас и выберу самый длинный маршрут, чтобы дать вам, ребят, время, ну, знаете, убить друг друга или ещё что-нибудь, — она надела своё пальто и шапку и затолкала ключи Кларк в карман пальто. — Вернусь лет через десять.
Дверь едва успела закрыться, когда Эбби снова начала говорить:
— Извини, Кларк, — сказала она. — Я не хотела, чтобы ты таким образом об этом узнала.
— Всё это время? — спросила Кларк, садясь на пол. Ноги стали как желе. — Почему?
Эбби пересекла комнату в три длинных шага и села на пол рядом с Кларк. Она прошептала грустным голосом:
— Потому что ты не смогла бы.
Кларк прижимает руки к своей пульсирующей голове:
— Я в слишком похмельном состоянии для этого.
— Я должна была сказать тебе, — сказала Эбби, сжимая колено Кларк.
— Ты должна была, — Кларк качает головой в своих руках. — Не могу поверить, что ты говорила с ней все эти годы.
— Я не собираюсь извиняться за это, Кларк. Я извиняюсь за то, что не говорила тебе, но мне не жаль, что связывалась с Лексой.
— Она не твоя, мама, — сказала Кларк. Глаза покалывает, голос ломается. — Я твой ребёнок.
— И я всегда заботилась о тебе, — сказала Эбби. — Лекса — не мой ребёнок, но она — часть моей семьи, и она была там одна.
— Она выбрала это: быть там.
— А ты выбрала остаться здесь, — защищалась Эбби. — У тебя были все мы здесь, чтобы помочь тебе справиться со всем, Кларк. У тебя были все фотографии и вещи, лофт, всё, что вы двое сделали вместе и то, что вы были вместе, и у тебя были мы, чтобы помочь тебе, но у Лексы не было никого.
Грудь Кларк словно сузилась, сердцу стало недостаточно пространства, и оно опустилось и начало биться ниже рёбер. Девушка чувствует, что её тело в любую секунду может разрушиться.
— Ты знаешь, как было больно, когда всё развалилось, — сказала Эбби. — Она испытывала тоже самое, но она была одна. Она должна была проходить через всё это в одиночку.
— Поэтому ты звонила ей? — спросила Кларк. Голос напрягается, когда она пытается сдержать слёзы, которые сжигают глаза.
— Поэтому я звонила ей, и Аня тоже, разумеется, — мягко кивнула Эбби. — Я говорила с ней каждую неделю, каждый день по началу. Я убеждалась, что она спит и ест. Я посылала ей деньги, когда она нуждалась в этом, и я заботилась о ней. Я заботилась о ней, Кларк, потому что она — семья, и потому что ты любишь её, а она — любит тебя, и твой отец никогда не простил бы меня, если бы я не присматривала бы за ней. Ты знаешь это.