Lover In Low Light
Шрифт:
— Я знаю.
— Мой папа, — сказала Кларк, дрожа. — Мой папа. Мой папа умер. Он умер. Он… Мой… Он… — её голос ломается, извергается, словно вулкан между зубами — жгуче и разрушительно.
— Хорошо, — хрипит Лекса, не в силах больше держать свой голос твёрдым. — Хорошо, иди сюда, — она тащит к себе Кларк, пытаясь повернуть её.
Кларк обернулась в руках Лексы и легла на её грудь, трясясь и рыдая на рубашке Лексы, словно готова раствориться. Она бормочет всё те же слова снова и снова между всхлипами, а Лекса держит её как можно сильнее.
—
Всего день назад, у Кларк случилась первая паническая атака с тех пор, как Лекса её вообще знала. Это испугала их обеих, Кларк хватала воздух ртом между жутким рыданием и задыхалась от собственных слов. Лекса выкрикивала имя Эбби достаточно, чтобы её голос сорвался, и тогда она только могла сидеть сложа руки и смотреть, как Эбби успокаивала Кларк, заставляя её сосредотачиваться на подсчёте и дыхании.
Лекса растирает спину Кларк и радуется, когда чувствует, как её девушка снова начала дышать. Каждый вдох проходит спокойнее и устойчивее предыдущего между небольшими всхлипами и стонами. Лекса шепчет, прижимаясь ко лбу Кларк.
— Всё нормально, — прошептала она, и Кларк кивнула на её груди.
Они лежали вместе в тишине, казалось, часами, годами, прежде чем Кларк перелегла на их общую подушку так, что лица девушек оказались всего в паре дюймов друг от друга.
— Я ненавижу это, — сказала она тяжёлым, словно гравий, голосом, убирая волосы с мокрого и липкого лица.
Лекса кивнула и сжала руку Кларк, их пальцы переплетены между их телами.
— Я тоже.
— Это не правильно, — слёзы проскальзывают на поверхность подушки, Кларк вытирает лицо и предотвращает новый поток. — Это…
— Неправильно, — повторила Лекса, тяжело вздохнув и вытирая новые слёзы со щеки Кларк. — Я знаю.
— У меня чувство, будто я живу в какой-то другой дерьмовой жизни, — прерывисто произносит Кларк, закрывая глаза на мягкое прикосновение Лексы. — словно это не может быть реальностью. Я хочу проснуться и понять, что это — не моя жизнь. Это просто ночной кошмар. Я просто хочу, чтобы это был ночной кошмар, что я сейчас проснусь, а ты будешь обнимать меня, и всё это оставит меня.
Лекса ближе пододвинулась настолько, что их носы коснулись друг друга. Она отпустила руку Кларк и, обняв её, начала рисовать круги на её спине.
— Я не могу тебя разбудить, Кларк, — прошептала она. — Но я всё ещё могу держать тебя в своих объятиях.
Прижав руку к области чуть выше от сердца Лексы, Кларк кивнула:
— Не хочу сегодня возвращаться домой, — бормочет она. — Мы можем остаться здесь?
— Всё, что тебе понадобится.
— Мне просто нужно остаться здесь.
— Хорошо.
— И ты, — сказала Кларк, впечатав палец в область груди Лексы. — Мне нужна ты.
Лекса кладёт палец на закрытые глаза. Кожа вокруг них красная и сырая. Лицо
— У тебя есть я.
Кларк урчит у губ Лексы и прижимается сильнее.
— Поговори со мной.
— О чём?
— О чём угодно, — шепчет Кларк. — Обо всём, о чём хочешь.
— О чём угодно? — Лекса игриво тыкает в Кларк. — Это может занять какое-то время.
— Твой голос заставляет меня чувствовать себя лучше.
Лекса сильнее прижала к себе Кларк, так сильно, что они были прижаты друг к другу практически каждой частичкой, и её щека легла на лоб Кларк:
— Это приятный голос.
Она чувствует, как нос Кларк трётся о верхнюю часть её груди через рубашку и оставляет нежный поцелуй, прижимаясь к ткани.
— Так и есть.
Лекса берёт запасное одеяло позади Кларк и накрывает им их обеих. Кларк помогает ей, подпинывая девушку ногами под одеялом, пока оно не укладывается на ногах, и, не теряя времени, снова ложится на груди Лексы.
— Расскажи мне историю о нас, — шепчет она, одной рукой проникая под рубашку Лексы, чтобы потереть маленький участок её спины, а другой рука остаётся в пространстве между их руками.
— Ты знаешь все истории о нас, Кларк. Ты — половина всех их.
— Я люблю тебя, Лекса.
— Я знаю.
— Расскажи мне о том, когда мы напились и пошли в закусочную, и нам пришлось мыть посуду, чтобы расплатиться за нашу еду.
Лекса улыбнулась, снова поцеловав Кларк в лоб.
— Как не забыли надеть наши штаны, но забыли кошельки?
— Хороший вопрос.
— Ты надела свои бисексуальные штаны с единорогами, — сказала Лекса, вспоминая ту ночь. — Я до сих пор говорю, что это — лучший подарок на каминг-аут, который когда-либо делали.
— Предоставь моему папе возможность купить пижамные штаны с радужными единорогами как способ сказать «эй, ребёнок, мы принимаем тебя».
Её голос прерывался во время произнесения этих слов, каждый давался тяжелее прошлого, и Лекса чувствует каждую трещинку в голосе, словно трещина проходит через её собственную душу. Она берёт верхнюю часть одеяла и накидывает им на головы, чтобы приглушить яркий свет солнца. Их дыхание становится более плотным, покрывает пространство за считанные секунды, но ни одна из девушек не убирает одеяло.
— Что ты делаешь? — шепчет Кларк, и Лекса снова обнимает её.
— Делаю так, чтобы мир исчез.
Кларк вздохнула и покачала головой.
— Он по-прежнему будет там, когда мы вылезем на воздух.
— Тогда мы должны сделать глубокий вдох и нырнуть обратно.
— Хорошо.
— Хорошо.
Под одеялом душно, но Лекса не хочет двигаться, пока Кларк не будет готова. Ей всё равно, когда она ощущает, как пот стекает по позвоночнику и между её грудями. Иногда прятаться от монстров лучше, чем сражаться с ними.