«Ловите голубиную почту…». Письма (1940–1990 гг.)
Шрифт:
Когда я его обнаруживаю в себе, он уже обладает некоторыми признаками жизни, то есть направленностью замысла и смутными очертаниями формы в виде отдельных фраз или обрывков диалога.
Таким образом, мне трудно сказать, что толкает меня к перу – мысль или эмоция. То, что я в себе обнаруживаю, уже обладает признаками и мысли и эмоции.
Самое решение сесть и писать для меня всегда волевой акт, то есть это всегда небольшое или большое насилие над моим нежеланием работать. Поэтому я могу твердо сказать, что если бы не заставлял себя начать работать, то ни одного рассказа не написал бы. В начале работы у меня почти никогда не бывает такого чувства: не могу не писать. Все, что я написал, я мог бы не написать, если бы в известной мере не заставлял себя работать. Но уже в процессе работы иногда возникает ощущение, что вещь под твоим пером оживает и уже сама тащит тебя за собой, а только успеваешь записывать и следить за мелкими формальностями языка, сюжетных рамок и тому подобное.
В
Что первично: эмоция или замысел? Ответить не могу по вышеизложенной причине. Но вопрос этот сложней, чем кажется на первый взгляд. Что такое вымысел? Это расширенная эмоция. Это как бы физическая плоть замысла, как зеркала, отражающие друг друга, они уходят в бесконечность.
В процессе работы я всегда собираю то, что в конечном итоге становится художественным произведением. У некоторых писателей, по-видимому, противоположного мне типа, работа над рукописью означает сокращение ее.
У меня работа над рукописью – всегда расширение ее. Мера вымысла в разных вещах разная, она диктуется ощущением живой законченности данного произведения. Если для этого надо много вымысла, я себя не стесняю, так же как в других вещах не боюсь очеркообразности.
20.4.75
VII. Письма Павла Васильевича Аксенова к Василию Аксенову (1980–1982)
Письма Павла Васильевича Аксенова к сыну написаны в начальный период эмиграции писателя из Советского Союза. Павел Васильевич (1899–1991) имел весьма обычную для партийного работника тридцатых годов прошлого века биографию. В 1930 году этот тридцатилетний выходец из села Покровского Рязанской губернии становится председателем горисполкома Казани, в 1935-м по необоснованному обвинению смещается с должности, а в июле 1937-го его арестовывают как врага народа. В Казань он возвращается только через девятнадцать лет. Момент возвращения отца запечатлен Василием Аксеновым в рассказе «Зеница ока» (1960, 2003).
Оказавшись за границей, Василий Аксенов постепенно наладил переписку с самыми близкими и дорогими для него людьми, в число которых входил, конечно, и Павел Васильевич. Письма Василия Аксенова не сохранились, а вот ответы его отца на них из Казани предлагаются вниманию читателей. Их всего шесть, все они относятся к 1980, 1981 и 1982 годам. Павел Васильевич, со свойственной ему обстоятельностью, сообщает подробности своей жизни и жизни ближайших родственников, особенно то, что касается его внука и сына Василия Аксенова – Алексея, беспокоится за судьбу сына, сквозной темой писем является надежда на возвращение сына на родину, желание еще раз увидеться с ним и обнять его. Седьмое письмо написано в 1988 году находившейся в этот момент рядом с Павлом Васильевичем Эммой Чеботаревой, по его просьбе: сам он уже приближался к девяностолетнему рубежу и не мог писать из-за ухудшения зрения.
А долгожданная встреча с сыном состоялась, когда лишенный советского гражданства Василий Аксенов по приглашению американского посла Джека Мэтлока на время прилетел в Советский Союз. Шел 1989 год. Перестройка набирала обороты.
Павел Аксенов – Василию Аксенову
30 октября 1980 г.
Дорогие наши путешественники Майя и Вася!
Мы получили Ваши послания – открытку из Милана [789] и письмо из Анн Арбора [790] .
789
Первым пунктом пребывания Аксеновых за рубежом стал Париж, затем они отправились в Италию (в Милан), где впервые был напечатан запрещенный в Советском союзе роман Аксенова «Ожог». Из Милана Аксеновы вылетели в Нью-Йорк.
790
Аксеновы прилетели в Анн Арбор 20 сентября 1980 года из Вашингтона и на некоторое время поселились там.
На открытку из Милана мы послали Вам небольшое письмецо в Штаты. Но, по всей вероятности, не получите его. В спешке и растерянности я забыл оформить это письмецо надлежащим образом. Обычный конверт, рассчитанный на внутренние наши связи, я забыл оформить метками для писем, идущих в другие страны. Мне это письмецо не вернули. Не исключаю, что его просто выбросили в мусорный ящик.
Ваше второе письмо от 12 октября еще более обрадовало нас. Из письма ясно, что Вы не только живы, но ведете активную жизнь и у Вас есть творческие планы на будущее. Из этого не следует, конечно, что мы теперь полностью спокойны за Вас. Может быть, это покажется странным, слишком провинциальным, но мы не будем скрывать свою отсталость, а скажем прямо: покой для нас придет тогда, когда Вы, выполнив свои творческие планы, вернетесь домой, хотя бы на короткое время [791] .
791
Павел Васильевич знал об обстоятельствах отъезда сына из Советского Союза, но, учитывая существовавшую в стране перлюстрацию писем, изображал отъезд сына как командировку или путешествие.
При всем этом мы желаем Вам и Вашим друзьям и коллегам творческих успехов для блага наших народов и обогащения наших культур.
Тетя Ксения [792] стала совсем старенькой, плачет, заговаривается и часто вспоминает Вас. Долго она, по-видимому, не протянет. Все другие родственники и друзья живы и здоровы.
С Алешей [793] мне пока не удалось связаться. Вероятно, потому, что его все не было дома и вполне возможно, что моя персона не представляет для него интереса. В этом я его понимаю и не осуждаю. Судя по слухам, учебные и творческие дела складываются у него неплохо.
792
Ксения Васильевна Аксенова, старшая сестра Павла Васильевича. Сейчас в доме, где жила семья Ксении Васильевны, находится музей Василия Аксенова.
793
Сын В. Аксенова.
Анна Ивановна [794] весь остаток лета и осень тяжко болела. В сентябре-октябре пришлось лежать в больнице. Ей оперировали правую грудь. Болезнь сердца и диабет очень усложнили операцию. Были всякие опасения, но отличный хирург (профессор) и его коллеги обеспечили успех операции. Этому способствовало героическое поведение больной. Все окончилось отлично. Неделю назад А. И. выписали из больницы. Теперь она дома отдыхает, включается в жизнь и набирается сил.
794
Анна Ивановна Сальтина, третья жена Павла Васильевича.
Скоро будем праздновать наш великий праздник. Поздравляем и Вас с 63-й годовщиной Великого Октября [795] .
Относительно барахолочных дел. Не расходуйте на эти дела своих сил и не тратьте нужных Вам денег. У нас есть все необходимое для жизни – одежда, обувь и т. д. и т. п. Всего, чем мы располагаем, нам хватит до конца нашей жизни. Ради бога, не канительтесь.
Плохо, что Вы гриппуете. Нельзя допускать этого. Берегите себя, будьте осторожнее во всех Ваших делах. Ведь Вы не акклиматизировались там.
795
Павел Васильевич прекрасно знал об отношении Василия Аксенова к советской власти и к октябрьскому перевороту 1917 года, в частности. Между отцом и сыном не раз возникали по этому поводу жаркие споры. В поздравлении с Октябрьской революцией есть элемент подтрунивания над сыном, а кроме того, оно рассчитано на перлюстрацию письма, – это и осторожность, и остатки подсознательного страха бывшего лагерника.
Пока все. Желаем Вам успехов, здоровья, радости и счастья. Целуем Вас крепко, крепко.
Ваши дед Павел и Анна Ивановна.
P. S. Когда будет постоянный адрес, чтобы я мог хотя (неразборчиво) его?
Павел Аксенов – Василию Аксенову
31 августа 1981 г.
Дорогой Вася!
Получили оба твоих письма – июньское и августовское.
Июньское письмо напомнило о двух твоих книжках для детей [796] . Наша литературная критика дала им высокую оценку. Я с удовольствием снова посмотрел и полистал эти книжицы. Очень удивило меня перемещение англосаксов из господствующей нации в нацию РИКШЕЙ [797] . Я понимаю, что это явление носит местный характер (а может быть, не совсем местный?!), но тем не менее, оно весьма показательно. Не один раз в истории народов великие господствующие нации дряхлели, распадались и превращались во второстепенные и даже зависимые народности. Не об этом ли говорит опыт РИКШЕЙ на Гавайских островах? А может быть, в этом факте скрывается многосторонний талант англосаксов? Если так, то они, в какой-то степени, похожи на нас, россиян, способных решать космические проблемы и выполнять простейшие ручные работы?
796
«Мой дедушка – памятник» и «Сундучок, в котором что-то стучит».
797
Имеется в виду глава VII книги «Сундучок, в котором что-то стучит».