Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы...
Шрифт:
С задачей я справился, только после окончания конгресса советник посольства предъявил мне пачку письменных жалоб, где меня обвиняли во всех смертных грехах, от грубости до тайного антисоветизма. Один только делегат от Узбекистана, секретарь какого-то глухого обкома с непроизносимым названием по фамилии Муллокандов (запомнил из благодарности), ничего не написал, да и то потому, что всю неделю просидел у себя в номере на ковре, дегустируя текилу и запивая ее зеленым чаем.
Сейчас, конечно, было попроще. По моей просьбе Антон отвел нам для компактного поселения верхний этаж корпуса, соединявшего две древние, сильно выщербленные ветровой
Что касается площадей и интерьеров апартаментов, каждый по-прежнему оставался в полном своем праве. Достаточно было сосредоточиться и вслух или мысленно, но обязательно словами объяснить, что именно требуется. Приблизительно или детально – как у кого получится. Примечательно, что самого процесса трансформации воочию никто не наблюдал. То есть сказал: «Хочу, чтобы как в президентском номере „Уолдорф Астории“, подожди несколько секунд, потом входи и радуйся. А если сначала войдешь и только потом желание изъявишь, ничего не получится, стой хоть до завтрашнего дня. В присутствии живого человека процесс не идет. Техника безопасности своего рода.
Когда все разошлись по своим помещениям, я подумал, что следует облагородить и сам коридор. Не слишком он уютно выглядел, стометровый, с высоченными потолками, голыми каменными стенами и вымощенным плитами розоватого гранита полом. Крикнешь – долго будет разноситься многотональное эхо.
Я подошел к Антону, скучавшему в круглом холле на лестничной площадке башни. Влево тянулся еще один такой же коридор, но вообще без всяких признаков присутствия разумной жизни. Вспомнилась «библиотека» и встреча с тамошним монстром. Шевельнулось в душе нечто вроде иррационального, архетипического страха.
Обращаться за помощью пришлось оттого, что на конструкцию собственно Замка мои (и чьи угодно другие) возможности к трансформации не распространялись. Комнаты, бары, спортзалы и прочее мы «творили» легко, но что касается несущих стен, внутренней архитектуры и топографии – отнюдь.
– Ты бы не затруднился вот здесь надежную дверь поставить? – указал я на ведущую в коридор арку. – С самым примитивным засовом в руку толщиной. А вон там, за дверью крайнего номера и лифтовой площадкой, стеночку соорудить. Агорафобия, понимаешь, кое-кого мучает. Ну и антураж посовременнее хотелось бы… Зачем нам эти декорации к готическому фильму ужасов? Люди хотят мещанского уюта и покоя…
– Нет проблем. А как желательно – в стиле гостиницы «Москва», «Метрополь», «Астория», «Англетер»? Изобразим немедленно.
– В стиле дореволюционной «Астории». В самый раз будет.
Кажется, Антон имел в кармане пиджака что-то вроде пульта управления, потому что через секунду в указанных местах появились двери и стены, а интерьер за ними, внутри коридорной секции, стал таким, как я заказывал. Сейчас почему-то мое присутствие трансформации не помешало.
Полы покрылись узорным, тщательно навощенным паркетом, стены и потолок украсила позолоченная лепнина, хрустальные люстры и бра. Протянулась ковровая, гасящая звук шагов дорожка, в простенках воздвигнулись кадки с пальмами, ну и так далее…
– Спасибо, камрад, это уже на что-то похоже. Господам постояльцам непременно понравится. Теперь мы немного отдохнем, промеж собой кое-что порешаем, а завтра встретимся. Если у тебя, конечно, нет других предложений.
– Какие там предложения? Завтра так завтра.
Я сделал ему ручкой и направился к себе.
Шульгин, как я и рассчитывал, проспал наше появление и был даже несколько удивлен, увидев общество в полном сборе. Держался он спокойно и вполне адекватно, как будто действительно прибыл из Новой Зеландии и никаких иных происшествий с ним не случилось. Говорить об этом, конечно, придется, но у наших хватит деликатности не акцентировать и не касаться моментов, не имеющих непосредственного отношения к делу.
Фактически ведь ничего слишком особенного и не стряслось. Как бывало неоднократно, и не с ним одним, очутился человек в не предусмотренных ранее обстоятельствах, так или иначе их преодолел и возвратился все-таки со щитом, а не на нем. Как Воронцов, как мы с Берестиным или потом с Ириной, Шульгиным и Анной в мире Ростокина. Специфика профессии, не более того.
Сейчас нужно было думать о ближайшем будущем, а не зацикливаться на прошлом, хотя без опоры на него – тоже никуда.
Общее собрание решили отложить на потом. Длящийся бог знает сколько часов день и так оказался перенасыщен событиями. Дамы, пока их не сморит сон, найдут чем заняться, Удолин тем более. Остальным я предложил прогуляться до оружейного музея, посмотреть, что там и как, в рассуждении грядущего.
Ну и попутно, теперь уже сообща, квартетом «отцов-основателей», никуда не торопясь и не отвлекаясь на злобу дня обсудить «международное положение и вопросы текущего момента», как принято было писать в повестках дня партийных собраний и пленумов.
До музея мы, впрочем, не дошли. Передумали. Оружием мы сможем заняться и позже, а сейчас обилие увлекательных экспонатов будет только отвлекать от главного. Завернули в другое, заранее присмотренное мною местечко.
Здесь я сообщил Олегу и Берестину о предложении Антона: до полного прояснения сути дуггуров и степени исходящей от них опасности эвакуироваться из всех помеченных нами реальностей куда подальше, то есть за пределы даже теоретической досягаемости неприятеля. А также добавил собственную, вытекающую из предыдущей, идею: независимо от степени подлинной опасности – с Антоном согласиться. Убыть куда глаза глядят, но не просто так, а на «Призраке», в лучших традициях и стиле девятнадцатого века.
Тогда ведь как было? Судно покидает родимый порт, и до самого возвращения узнать о его маршруте и судьбе не существует технических возможностей. Кроме весточки, переданной со случайно встреченным в море кораблем или заключенной в отправленную на волю волн бутылку.
Точка зрения Шульгина мне уже была известна, а Левашов, услышав мои слова, сразу загорелся. Я этого ждал, но в более сдержанных тонах.
– Да что, мужики, класс! Мне нынешняя жизнь до чертиков надоела. Вершить судьбы мира – тьфу! – и сплюнул вполне натурально. – На Валгалле не удалось зацепиться, так хоть сейчас! О чем мы с детства мечтали? В гробу я видал и наши особняки, и все такое прочее. Развлечемся по полной. И никто нам во всем мире не указ…