Ловушка для Ангела
Шрифт:
Красивое лицо покраснело, лазоревые глазки выпучились. Еще чуть-чуть, совсем немного надавить, и позвонки женской шеи хрустнут под моими пальцами.
Нет!!! Маньяк хренов! Должно же в тебе остаться хоть что-то человеческое. Пальцы разжались.
— Убирайся, слышишь! Немедленно убирайся, Ангел, не желаю тебя больше видеть, даже насиловать не хочу. Ты мне противна!
Лина, схватившись за шею, кашляла и жадно хватала воздух, пытаясь дышать. Немилосердно столкнул эту чужую ведьму, чужую красивую игрушку с дивана.
— Убирайся, сука, или я за себя не ручаюсь!
Чужой Ангел вскочила с пола, в голубых глазах стояли слезы.
— Андрей! — протянула она ко мне руки. — Пойми …
— Я сказал, убирайся!
Схватил Лину за прекрасные шатенистые волосы и потащил во двор. Уходи, Ангел, улетай, лети
— Улетай, Ангел, ты мне больше не нужна!
Ночь… А я ведь с детства боялась темноты. Но меня без всякой жалости окунули в самую гущу мрака. Только теперь некому включить светильник в виде полумесяца, теперь в моей душе всегда будет ночь. Андрей прогнал Ангела. Хочется плакать, рвать на себе волосы, царапать кожу, вытащить сердце из грудины, может, тогда станет чуточку легче. Кажется, везде, куда ступают ноги, земля утыкана ржавыми гвоздям. Каждый шаг вызывает в теле боль, словно я русалка из сказки Андерсена, попросившая у злой ведьмы ноги, чтобы ийзгйг попытаться найти любимого. Любимый прогнал меня… Я ему не нужна, более того, противна. Шатаясь самой последней алкоголичкой, всё продолжаю и продолжаю идти дальше. Зачем?! Куда?! Даже не знаю.
Разве я могла рассказать Андрею правду?! Это всё равно, что собственноручно лишить его жизни. Маньяк, которым стал Евдокимов, не успокоится, пока не прикончит Глеба Георгиевича. Мне бы радоваться, поскольку в этом случае для меня появлялся реальный шанс получить свободу. Только я совсем не уверена, что в схватке с шакалом Моргуновым победителем выйдет Евдокимов, ведь я прекрасно знаю, видела неоднократно, каким по-настоящему жестоким может быть Глеб Георгиевич. Кроме того, у него связи, деньги и мордовороты-охранники. Поэтому я предпочла промолчать, а может, побоялась поверить словам о прощении.
Куда же мне идти?! Без телефона, документов и денег вариантов мало. Пожалуй, есть только два пути: либо назад к Моргунову, либо броситься под машину… чтобы навсегда стать бестелесным духом, Ангелом. Если бы… после всего, что ты натворила, Лина, глупо мечтать об обретении крыльев.
Если я выберу первую дорогу, Глеб Георгиевич всё решит. Возможно, за это время он даже немножко привязался ко мне. Нет, нет… к Моргунову никогда, ни за что. По многих причинам, во-первых, тогда ему нужно рассказать об Андрее, а во-вторых… передернуло, я не хочу, чтобы моего тела касались чьи-то другие руки. Зацелованная, заласканная, затраханная, заклейменная Евдокимовым, я теперь не смогу принадлежать кому-то другому. После настоящей страсти меня точно стошнит от пошлых хозяйских прикосновений Глеба Георгиевича. Куда угодно, только не к нему. Да, но добраться за пятьсот рублей до Волгограда, где у меня живет единственный близкий человек, да еще без документов, вряд ли получится. Это ведь почти тысяча километров. Кроме того, за братом наверняка следят люди Моргунова. Куда же мне идти?! Что делать неприкаянному Ангелу?
Сковородка, на которой Ангел когда-то жарила оладьи, полетела на пол, а вслед за ней вся неказистая домашняя утварь со шкафов. Мука красиво рассыпалась пеплом на полу. С каким-то остервенением начал бить посуду: чашки, тарелки, стаканы. Пусть все катится к черту! Туда же, куда ушла она. Нет, мало, со всей силы двинул ногой по столу, так что он отлетел в угол маленькой кухоньки. Ноге больно, душе больно. Что еще можно разбить?! Побежал в спальню. Матрас, на котором спала поначалу Лина, пока я не перетащил эдемские цветы поближе к своему носу, где я по-животному обладал гребаным ангельским телом, испытывая непередаваемые ощущения райского блаженства, подбросил его в воздух и потом начал пинать. Все равно мало! Надо
«Андрей, ты в детстве боялся темноты? Я боялась. Знаешь, мама всегда включала мне ночничок в виде полумесяца. Мне казалось, что из мрака прямо в мою постель заползет Кикимора. Почему-то именно Кикимора меня страшила больше всего, хотя я весьма смутно представляла, как она выглядит. Наверное, меня неприятно завораживало сочетание звуков. Как ты считаешь?!»
Черт… Опустился прямо на пол среди раскуроченной спальни и завыл, дергая себя за волосы и разрывая на груди одежду.
— Как я мог?!!
Зачем отпустил своего Ангела?! Больной на всю голову идиот. Ты же не сможешь жить без этой девочки с голубыми лучистыми глазами. Ревность ослепила, злость сделала глухим, я так жаждал мести, а в итоге она обернулась против меня самого. Кроме того, если Лина расскажет Моргунову о своем заточении, то тебе не жить братец мой. У меня есть только один выход убить его первым.
Как же Лина там одна? Среди ночи, которую боится, в одной тоненькой футболке. Больной придурок, долбаный маньяк! Вприпрыжку вскочил с пола, нацепил на себя куртку. Куда подевались эти гребаные ключи?! Выбежал во двор. Быстрее, Андрей, быстрее, вдруг Ангел не успела ещё далеко уйти, не смогла улететь. Вдруг ты сможешь отыскать свою голубоглазку? Нетерпеливо открыл ворота, запрыгнул в машину. Ехал я медленно, напряженно вглядываясь в темноту, пытаясь в сумраке ночи отыскать стройную фигурку Ангела. Нет. Нет, нет… Как обреченно одиноко выглядит эта ночь. Где же ты, девочка моя?! Ты мне нужна. Я без тебя подохну от тоски! Прошу, пожалуйста, не возвращайся к нему, останься со мной, Ангел. Я ведь тебя люблю, очень сильно люблю! Млять! Эти слова ты должен был раньше сказать, Андрей. За автомобильным стеклом только ночь, немногочисленные машины, фонарные столбы, да редкие прохожие, совсем не похожие на моего Ангелочка. А внутри разрасталось отчаянье… Оно скоро сожрет меня изнутри. Ты конченый человек, Андрей!
Глава 27
Безрезультатно колесил по городу около двух часов. Стройной, грациозной фигурки Ангела нигде не было видно. Все-таки улетела. Опустошенный, усталый, вернулся в раскуроченный дом. Здесь всё ещё пахло эдемскими цветами, здесь всё пропитано воспоминаниями нашей страсти и нежности. Лишь голубоглазки нет. От моего Ангела остались только ноутбук с книгами Анны Степановой, кейс с деньгами, моими многочисленными фотографиями, драгоценностями да потрепанная детская игрушка — ангелочек, с тканевыми крыльями. Господи, что ж я наделал!! Руки судорожно сжали маленького ангела, их словно судорогой свело. С моего носа на соломенного цвета веревочные волосы куклы упала соленая капля, а следом, догоняя, другая. Мужики не плачут. Фигня это все… Да какой я мужик после всего этого?! Так, жалкие обломки человечишки. Пальцы продолжали судорожно мять тряпичное тело ангела. Наверняка это её любимая игрушка, последняя память из счастливого детства.
Стоп, что за хрень? Пальцы в мягком теле тряпичного Ангела нащупали какой-то твердый предмет. Интересно, что это может быть?! Надо же, потайной карманчик, как по-детски, все маленькие девочки, а впрочем, и мальчики, любят такие небольшие секретные места. Залез в карманчик… Флешка. Невольно напрягся. А вот это уже интересно…
Бегом кинулся к ноутбуку, нетерпеливо откинул тонкую беленькую крышку. Черт! Да чего ж ты так долго грузишься, пластмассовая хренотень с мозгами? На флешке был всего лишь один вордовский файл под коротеньким безликим названием «Про…».