Ловушка для Ангела
Шрифт:
— Андрей, я не могу тут, давай сбежим куда-нибудь?
Евдокимов неохотно отстранился, убрал такие восхитительно теплые руки с моего подрагивающего, офигивающего от новых необычных ощущений, тела. Дышать сразу стало легче, а вот вся кожа заныла, желая, прося, требуя еще прикосновений.
— Да, Ангел, сейчас. Только скажу остальным…
И тут из зала вышел парень, который был в компании с Евдокимовым.
— Андрюха, где ты лазишь, там Серега напился и подрался! Надо разрулить. И Светку ты обещал домой отвезти.
— О, черт, — проболтал соблазняемый мной объект, развернулся и, не оборачиваясь, направился в помещение ночного
— Ха… ха-ха-ха!
Стало обидно, и боюсь, вовсе не из-за того, что план соблазнения трещал по швам. Обидно, потому что Евдокимов сразу же позабыл обо мне, словно ничего не было между нами всего несколько секунд назад в этом дурацком коридоре. Подумаешь. Позажимался чуточку с одной, чуть позже в машине может продолжить со Светкой. Мужчины ушли, так ни разу и не оглянувшись. А я осталась стоять одна, все еще дрожащая, пылающая жаром, с промокшими насквозь липкими трусиками. Ненавижу Глеба Георгиевича, ненавижу мачо Евдокимова, и этот бабахающий ночной клуб «Часы»! Эх, братик, втянул ты меня в историю! По щекам прошелся дождик…Нет, это я заревела маленькой обиженной девочкой, которой сначала пообещали подарок, а в итоге отдали другой. Дура, Линка, какая же ты дура! Уныло побрела в туалет. Зеркала отразили мое растерянное ангельское личико. Даже слезки мне идут, только мысль эта не принесла радости. Умылась холодной водой. А теперь собралась, тряпка, припудрилась, нацепила улыбочку и пошла в основной зал, смотреть, как можно исправить ситуацию.
Едва выйдя из туалета, уперлась в уже знакомое мужское плечо. Ноздри затрепетали в волнении, ощутив сводящий с ума запах дорогого одеколона.
— Ангел, я повсюду тебя ищу!
Ликование радостной волной прошлось по телу. Все же не забыл, Лина, значит и он чувствовал то звенящее невесть что между нами. Мужская рука прошлась легкими электрическими разрядами по щеке, приподняла подбородок, вкусные шоколадные глаза внимательно всмотрелись в мое лицо. Надеюсь, Евдокимов не догадается, что еще несколько минут назад я ревела, как последняя идиотка.
— Ангел, мне нужно срочно уйти. Прости.
Теперь настала очередь волны уныния.
— Дай мне номер своего телефона, я тебе обязательно позвоню.
— Через месяц?
— Почему через месяц? — теперь в карих глазах явственно читалось недоумение.
Говорить мне противопоказано. Вылетают совершенно дурацкие фразы.
— Просто через четыре дня я уезжаю, — нагло соврали мои губы.
Точнее заканчивается срок, который дал мне Глеб Георгиевич на твое соблазнение, красавчик.
— Куда уезжаешь?
Упс… Линка, не умеешь врать — не берись.
— Отдыхать.
— Андрей, ты куда подевался? — позвал мужской голос Евдокимова.
Он дернулся, оглянулся, скривился в досаде.
— Устраиваясь на работу, ты оставляла свой телефон в отделе кадров?
— Д-да, кажется.
— Да или нет?
— Оставляла.
— Евдокимов? — снова позвал кто-то.
— Ангел, я позвоню тебе завтра.
Теплые губы легонько коснулись моих. Я потянулась к Андрею Тимуровичу, желая углубить поцелуй, а главное, понять, те ощущения в коридоре мне почудились или же существовали в реальности. Но нет, Евдокимов отстранился, снова заглянул в мои глаза, а потом ласково чмокнул в носик.
— Ангел, завтра.
На этот раз решила позвонить Глебу Георгиевичу
— Как дела, Лина? — сразу же заговорил Моргунов, даже не дождавшись моего приветствия.
«Ангел, завтра». Странно, от воспоминаний этих слов и обволакивающего тона мужского голоса в животе разлилась теплота.
— Глеб Георгиевич, накладочка получилась, — начала быстро лепетать я. — Все шло прекрасно, мы целовались в коридоре, но потом т-там кто-то подрался…
Молчание. Зловещее молчание.
— Сука, ты, кажется, не совсем понимаешь серьезность положения! Я не шутил про руку. А быть может, ты хочешь, чтобы я твоего братика евнухом сделал?! Я могу, даже не сомневайся. Или подпортить твое ангелоподобное личико?! Хочешь стать страшилищей, блядь?!
Ладони вмиг стали противно липкими. А коленки затряслись.
— Глеб Георгиевич, п-пожалуйста, он обещал мне перезвонить завтра.
— Если завтра Евдокимов не перезвонит, что хочешь делай. Хоть ползком ползай возле его дома или офиса. У тебя осталось четыре дня, хотя нет, уже три. Я больше не буду суетиться, подстраивая ваши встречи. Если к шестому июля ты не позвонишь, то твоего братца закопают где-нибудь, как никому не нужную дворовую псину.
Слезы побежали по щекам. Данька, братик мой любимый.
— Я-я все сделаю, Глеб Георгиевич… завтра ждите от меня звонка.
— Если его не будет, Лина, то утром следующего дня тебе придет кровавая посылка.
— П-пожалуйста, Глеб Георгиевич…
— Давай, сука, шевелись, теперь всё от тебя зависит.
Глава 4
Я проснулся еще до сигнала побудки. Перевернулся на жесткой поверхности кровати. А голову который раз прострелило болью осознание, что теперь нет необходимости спешить в компанию, на бегу завтракая и натягивая костюм с удавкой галстука. У меня сейчас совсем другой распорядок дня, ведь нахожусь я за решеткой следственного изолятора. Благо, подняв все возможные связи и дав взятку начальнику, удалось договориться об одиночном содержании. Это слегка радовало, ведь я уже был наслышан о том, что делают с насильниками в общих камерах. Спать бы мне возле параши, а ведь могут и головой окунуть в место для испражнений или того хуже. Надеюсь, мой бешено дорогой адвокат сможет доказать, что я ни в чем не виноват. «От сумы и от тюрьмы не зарекаются» — права народная мудрость. Еще буквально несколько дней назад у меня было столько дел и проблем, вздохнуть полной грудью не удавалось. А сейчас — непривычно много свободного времени и только одна забота — выбраться на свободу.
Ангел, Ангел, зачем же ты так со мной. За что?
Который раз мысленно перенесся в день нашего свидания. Пытаясь понять, вспомнить зачем, почему, и мог ли я сделать то, в чем меня обвиняют.
— Алло, — послышался в трубке красивый женский голос.
— Ангел, это Евдокимов.
— Добрый день, Андрей Тимурович.
— Просто Андрей, просто привет.
— Привет, Андрей! — пропела она, а потом весело засмеялась, и я тоже довольно заржал вместе с ней.
— Хочу тебя видеть, — губы сами по себе выдали это признание.