Ловушка для Ангела
Шрифт:
— Ладно, поднимайся, принарядим Ангела, раз уж ты решила сбросить траур по своей большой любви. Кстати, давно пора подружка, было бы из-за кого монашествовать.
— Варь, не надо! — голос неожиданно дрогнул, а ведь уже два года прошло, как Мишка погиб.
— Давай, давай, топай сюда, будешь самая красивая.
Варька постаралась на славу. Надо признать, с броским макияжем и в золотистом мини-платье, я выглядела более чем эффектно. Даже не подозревала, что могу быть такой… соблазнительной. Варька тоже принарядилась, впрочем, как ни крути, она не могла составить мне конкуренцию. Хорошо, что моя подружка была совершенно не завистлива, и относилось со смехом ко всем своим недостаткам. «Красавица и чудовище», иногда в шутку называла она наш дуэт. Зато в ней бездна обаяния и Варька всегда пользовалась большей популярностью у мужского пола, чем я — фригидная ледышка. Подружка наслаждалась жизнью, позволяя себе всякие вольности и
Мы с Варькой приземлились у барной стойки. Клуб «Часы» был очень продуманно сделан: столики стояли в одной стороне большого помещения, а танцпол с бабахающей музыкой — в другом. Евдокимова я увидела, нет, наверное, даже почувствовала, сразу — едва только переступив порог заведения. Глаза моментально выхватили темноволосую голову из толпы других людей. За их столом собралась довольно большая компания, в том числе и красивые девушки, причем их было даже на одну больше, чем мужиков. Вот блин, задача усложняется. А самое главное, стелиться перед ним сегодня готова не только я. Одна весьма симпатичная, тоже светловолосая девица (ну да, конечно, джентльмены предпочитают блондинок) весьма фривольно прижималась к Андрею Тимуровичу, да еще смотрела так, что готова незамедлительно снять платье и забросить куда подальше трусики. Н-да уж, приподнятое, после осознания своей красоты, настроение вмиг улетучилось. Более того, мне захотелось реветь. На конкуренцию я как-то совсем не рассчитывала. Ну ладно, без паники, этой светловолосой далековато до моего ангелоподобного личика.
Выпив, компания, за которой я наблюдала вот уж полчаса, направилась к танцолпу. Неужто Евдокимов умеет танцевать? Не могу себя представить, чтобы генеральный директор весьма солидной фирмы, дергался под гремящую музыку. Хотя, надо признать, Андрей Тимурович сегодня выглядел совсем по-другому, наверное, потому что сменил костюм с галстуком на джинсы и тонкий серо-голубой свитерок, ладно обтягивающий его широкие плечи. От прежнего облика остались только чуть циничный взгляд да снисходительная улыбка. Впрочем, они только добавляли ему привлекательности.
— Варь, пойдем, потанцуем! — обратилась я к подружке, затем соскочила, словно молодая козочка, с высоченного барного стула и пошла наперерез Евдокимову. Практически тут же уткнулась в твердое мужское плечо. Дрогнула, когда ноздрей коснулся запах дорогого одеколона. Все же Андрей Тимурович странно на меня действует, в животе будто даже толчок какой-то случился. От страха, наверное…
— Осторожнее.
И тут он понял, кто перед ним.
— Ангел, ты что, меня преследуешь?
В самую точку. Хотя наша встреча в магазине обуви, скорее всего, случайность, иначе бы Глеб Георгиевич меня предупредил, а я не вела себя дура-дурой.
— Скорее, вы меня. С работы увольняете, наблюдаете за мной, когда я туфли примеряю, да еще делаете похабные комплименты моим ногам.
Это какой-то кошмар! Закрой рот, идиотка!! Почему-то из него вылетают только претензии. Нет бы, сказать, дескать: «Андрей Тимурович, а быть может, это судьба нас сводит» и посмотреть призывно.
— Андрюша, пойдем! — тянет его за руку блондинка.
Вон как уцепилась, пиявка крашеная.
А теперь, Ангел, пришло время стелиться. Не стесняясь, прошла в самый центр танцпола. Резкий разворот. Ну же, давай, Линка-перелинка, не зря же ты ходила восемь лет в танцевальную школу. Короткое платье, туфли на высоченном каблуке, те самые, которые я примеряла тогда в магазине, ну и пусть, я не стесняюсь широко расставлять ноги, и, извиваясь приседать практически до самого пола. Выглядит это, наверно, жутко эротично. Свет прожектора упал в мою сторону, высветив меня в толпе пляшущих людей. Нет, Лина, не зажимайся, не надо стесняться. Здесь никого нет. Только ты, музыка и свет. Я растворяюсь, загораюсь танцем, каждые мой нерв чувствует, бьется ритмом. Быстрее, быстрее, а теперь покрути бедрами. Я не танцую, трахаюсь с музыкой. В мире осталась только эта звенящая мелодия, а еще горящие черные обжигающие глаза. Евдокимов пристально наблюдал за мной, впитывая взглядом каждое мое вихляние бедрами, поглощая малейшее движение руками. В теле появилось вдруг что-то необычное, оно зародилось внутри живота и распространилось цепной реакцией по всему телу. Тепло, желание прикосновений — мужских, сильных, настойчивых. Пальцами погладила себя. Вот здесь хочу, чтобы он ко мне коснулся и тут, а еще вот там. Грудь, живот, бедра. Его взгляд следует за моими руками. Мало, нужен тактильный контакт. Танцуя, пошла на Андрея Тимуровича, потянулась к нему призывно, не смотря на блеклую блондинку, вяло вихляющуюся рядом. Мужские руки обхватили за талию, притянули ближе. Потрясенно заглянула в черные глаза, интересно, он тоже чувствует электрические
— Поаплодируем девушке в золотистом платье. Ты секси, детка, зажгла танцпол.
Я, я, я секси. Я зажгла. Удивительно… Евдокимов вдруг потянул меня за руку.
— Ангел, выйдем на пару слов.
Никаких слов, я сегодня должна быть в твоей постели, красавчик. А стоит мне открыть рот, и вырываются только пакости, или идиотские фразы. Послушно пошла за ним. Как только мы вышли в коридор, тут же обхватила мужскую шею руками. В черных глазах мне почудилось потрясение, словно он тоже удивлен реакцией наших тел друг на друга.
— Ангел, ты, — вцепилась губами в мужской рот, поглотив окончание фразы, а низом живота потерлась о его вздыбленные джинсы.
Внутри все еще бьется, кричит бешеная музыка ночного клуба, и что-то другое, зародившееся в танце, тоже просится на волю. Резкий толчок. Евдокимов толкнул меня вглубь, а затем прижался всем телом к моему телу, припечатав спиной к жесткой поверхности стены.
— Ангел, ты что твори… — опять поглотила губами все возможные возражения.
Да, Лина, именно так надо действовать, не давая ему и себе возможности говорить и портить ощущения танца между нашими телами. Не хочу больше никаких слов, пусть будут только прикосновения, только поцелуи. А потом инициатива перешла к Евдокимову. Его губы захватили мои, посасывая, полизывая, покусывая, вынуждая меня широко открывать рот и впускать требовательный язык внутрь. Мы не целуемся, мы танцуем, сношаемся губами.
— Ангел, — зашептал он прямо в мое ухо.
И от горячего возбуждения в мужском голосе я расплавляюсь, растекаюсь по этой коридорной стене сладкой липкой патокой.
Вслед за губами пришли в действие мужские руки, заскользившие по моему телу. Пальцы одной из них накрыли прямо сквозь золотистую ткань мою грудь, а вторая поползла ниже, нагло приподнимая подол и без того короткого платья.
— Андрей Тимурович.
— Просто Андрей.
— А-н-д-рей, — певуче повторила я.
Его имя сказанное мои хриплым голосом прозвучало необыкновенно эротично.
— Скажи еще раз, — попросил Евдокимов.
Значит, его тоже заводит звук своего имени на моих устах.
— А-н-д-рей, я х-хочу тебя!
Самое интересное, а я ведь нисколько не притворяюсь сейчас. Он застонал в ответ, сильнее впился в мои губы, а мужская рука легла на трусики. Пальцы чуть сдавили промежность. Затряслась даже, и вильнула бедрами навстречу горячей ладони. Я не фригидная и не холодная, зря Мишка так говорил. А быть может, девочка созрела, а быть может, всё дело в бабахающих звуках ночного клуба. Нужно было раньше попробовать совместить музыку и секс. Или же причина связана именно с этим мужчиной? Пальцы Евдокимова отодвинули трусики и заскользили по влажным складкам в развилке моих ног.
— Какая ты влажная, Ангел.
Конечно, я патока, липкая-липкая патока в мужских руках. Хочу его всего измазать своей сладостью. Нет, грязью, мне предстоит вывалять Евдокимова в грязи. Не надо жалости, Лина, подумаешь, что его мужская гордость, по сравнению с жизнью моего брата.
— Аааа, — раздался чей-то хриплый стон.
Удивительно, мой. Мужские пальцы умело начали кружиться, натирая клитор, растирая липкие соки по моим трясущимся бедрам. Я выгибалась в этих сильных руках, задыхалась под его требовательными губами, лихорадочно в попытке удержаться цеплялась за широкие мужские плечи. А потом вдруг заметила шокированный Варькин взгляд. Да, подружка, я тоже в шоке от себя, но совсем не потому, что позволила практически незнакомому мужику зажимать и лапать себя в первом попавшемся углу элитного увеселительного заведения, я потрясена реакциями своего тела. Никогда такого не чувствовала, кажется, еще чуть-чуть, капельку, и произойдет что-то невероятное, будет большой взрыв, случится наконец-то мой первый оргазм с мужчиной. Варька поспешила скрыться. Я же вернулась на грешную землю, начав думать головой, а не потёкшей промежностью, стала вырываться из горячих объятий Евдокимова. Глеб Георгиевич дал ясные инструкции — нужно оказаться у него дома, нельзя допустить, чтобы Андрей Тимурович трахнул меня по-быстрому в первом попавшемся углу ночного клуба. Конечно, я еще хочу полетать и попробовать наконец-то, что это за штука — оргазм с мужчиной… Но Моргунову нужны четкие фото, на которых Евдокимов будет голый, в ситуации, не позволяющей двоякого толкования. Возвращайся на землю, Ангел.