Ловушка для Черного Рейдера

Незнанский Фридрих Евсеевич

Турецкий, разумеется, немедленно выехал в Нижний, чтобы на месте ознакомиться со свидетельствами самого пострадавшего. Затем он собирался переговорить с теми, кто, помогая тому без всякой надежды на положительное решение, тем не менее, продолжали отстаивать справедливость во всех судебных инстанциях. Он хотел понять, наконец, причину такого резкого неприятия властями самого факта насилия, которое, естественно, здорово «пятнало» чистенькие прокурорские и милицейские мундирчики.

Самым любопытным для Турецкого оказалось то, что пострадавшего Маркина, у которого, как стало известно, был фактически сломан позвоночник, он на месте не застал. Лейтенант, как выяснилось, проходил очередной курс лечения в норвежском госпитале в городе Осло, в том, где проходят серьезную реабилитацию норвежские полицейские,

которым приходилось в своей служебной деятельности получать травмы разной степени тяжести. Вот это была новость! А говорили — несчастный, лишенный средств не только для лечения, но и для нормального человеческого существования, впрочем, Александр Борисович прекрасно зная, какие условия понимаются некоторыми господами из государственных служб в качестве «нормальных и человеческих», и спорить по этому поводу ни с кем-то конкретно не собирался — бесполезно.

А затем начались бесконечные встречи и беседы, чтение материалов уголовного дела, которое уже неоднократно, с регулярной последовательностью, возвращалось из архива на стол следователя я с той же закономерной поспешностью уходило обратно, на полку с прекращенными делами. Это уже было не просто подозрительно, но откровенно походила на заговор или, точнее, на нескрываемый саботаж. Что ж, и это — не впервой. Сколько случалось, подобного в практике следователя Турецкого! И не упомнить…

Александр Борисович всегда, занимаясь особо кляузными делами, старался выслушать обе стороны, прекрасно зная, как элементарно фабрикуются подобные «дела». И в тот раз, внимательно изучив весьма хилое «уголовное дело», из которого действительно трудно было представить себе картину преступления, о котором написал в своем заявлении потерпевший. Какие-то расплывчатые показания свидетелей. Причем, упоминаются одни лица, а сами показания дают другие. И если это не сознательное запутывание следов, то тогда что это? Нет, нужны были толковые консультанты, четко знающие первоначальную суть проблемы. И они немедленно нашлись.

В заявлении Маркина, помимо собственных мучителей, участие которых в избиении и пытках электрическим током так ведь и не нашло подтверждения при проведении медицинской экспертизы, назывались имена его общественных защитников, в частности, председателя Комитета против пыток в милиции Сорокина и журналистки Стериной, также пострадавшей позже от действий тех, кому активно не понравились ее разоблачительные статьи в газете. А, помимо них, был задействован целый клубок лиц, чрезвычайно «заинтересованных» и в том, чтобы следствие не дало решительно никакого результата. Ведь опытному глазу следователя не так уж и трудно бывает различить в материалах расследования обыкновенную «липу», благодаря которой можно без труда свернуть и само следствие, и с большим успехом доказать недоказуемое. В первый раз, что ли?.. Особенно, когда дело касается судебно-медицинских экспертиз с заранее известными диагнозами и результатами, устраивающими следствие. И это откровенное жульничество, и преступный подлог — тоже, увы, не впервые в жизни…

Итак, ознакомившись с многочисленными отказами в возбуждении уголовного дела по поводу пыток в милиции, Александр Борисович понял, наконец, механизм действий и прокуратуры, и даже суда, в составе которого, очевидно, находились все те же «коллеги» мучителей, не находившие веских причин для пересмотра первоначального решения судей. А ведь дело дошло и до Верховного Суда России, и оттуда жалобщик получил ответ, аналогичный всем остальным, — имея в виду более низкие судебные инстанции, Так действительно ли событие не стоило выеденного яйца?

Но тогда почему так называемый Страсбургский Суд счел возможным заняться этим делом? Из самого уголовного дела ответ не просматривался. Надо было, по существу, начинать расследование практически заново, с азов. Значит, нужны свидетели, нужны факты и улики, которыми вряд ли поделится местная Фемида. Наоборот, она станет хранить недовольное молчание из-за того, что в Москве усомнились в их профессионализме. А времени с момента совершения преступления прошло много, свидетели все, что знали и помнили, наверняка уже позабыли. Хуже нет, как восстанавливать в памяти давно прошедшее. Но — придется…

Следователь по особо важным делам областной прокуратуры Никишов вел себя независимо, с видом чиновника,

который сделал все от него зависящее и предпринимать какие-то новые шаги не намерен. Мол, вам интересно, берите, что есть, и занимайтесь сами. Турецкий прилетел в генеральском кителе и тоже, как и майор юстиции Никишов, имел одну звезду на погоне, правда, размером побольше, поэтому и его положение, как говорится в известном анекдоте, было предпочтительнее. И он не привык, чтобы в какой-то провинции с ним разговаривали чуть ли не через губу. И хотел уже взорваться и продемонстрировать этому местному «сопляку» весь джентльменский набор столичных эмоций, но неожиданно передумал. Ведь тот же не сам себе придумал такую позу. Разумеется, начальство велело: пусть-ка этот помощник генерального сорвется, он человек резкий, за ним не задержится, а туг мы его и… Чего — и? Да «телегу» накатают, где будет сплошная ложь, сочиненная при огромном количестве непосредственных свидетелей, а отбрехиваться придется всерьез и, значит, время терять, жизнь свою, по сути. Так хотят? Ладно, мы им взамен продемонстрируем нечто такое, от чего их, сукиных сынов, лихоманка перекосит!

Не любил хамства Александр Борисович. И старался не прощать его. Как и в этом случае.

Но если ты принял такое твердое решение, тогда уж, будь любезен, сам «соответствуй». Проведи новое расследование так, чтоб сразу поняли, с кем связались. Он ведь уже оценил незамеченную Никишовым собственную ошибку: начинал расследование капитаном юстиции, а сейчас таскает погоны майора. За что? За выслугу? Или за умение исполнять указания руководства? Еще в Москве, собираясь в командировку, Турецкий поинтересовался, кто вел расследование на разных этапах, каковы заслуги следователя, и убедился, что тот звезд с неба, определенно, не хватал, и больших дел не вел. И выслуги никакой у него нет. Вот и вывод: поощрили за «утопленное» дело. С этого и начнем, решил Александр Борисович.

По указанию из Москвы Турецкому выделили в прокуратуре отдельный кабинет, «снабдили» завлекательной молодой помощницей, пребывающей в должности младшего юриста, и «прикрепили» служебную «Волгу» с водителем — на все время его пребывания в Нижнем.

Пожилого водителя Григорий Никифорович Дремов, областной прокурор, «принимавший» помощника генерального, назвал Гошей. Позже, садясь в машину, Турецкий спросил, как его зовут полностью? Тот, помявшись, ответил, что вообще-то он — Гарри Пархомович. Турецкий восхитился таким сочетанием и попросил разрешения называть водителя именно так.

Словом, для Александра Борисовича в городе были созданы идеальные условия, чтобы он не мог без ведома своих «наблюдателей» находиться ни минуты. Что ж, и такое «проходили», не впервые. Больше всего вызывала жалость, конечно, секретарша. Ей явно «не светило» то, ради чего ею «снабдили» москвича, и она, кажется, быстро убедилась в этом. Ну да, тот случай, когда и хочется, и колется. Она же обязана докладывать о каждой его встрече, о всяком телефонном звонке. Может быть, даже и о том, что ему снится по ночам. Судя по ее поблескивающим «большим интересом» глазам, она готова была бы вовсе и не ради приказа, а по собственной инициативе постоянно контролировать его сновидения, причем напрямую, не выходя из койки московского «важняка».

Александр Борисович, будучи человеком, способным на сознательный риск, тем не менее считал, что сразу «садиться» на крючок белокурой русалки не стоит. Всему свое время. А потом, оно даже интересно — натянуть нос местной прокурорской элите и уже по своему собственному усмотрению воспользоваться наверняка неординарными способностями симпатичной его личным потребностям «лазутчицы». Если таковые вдруг возникнут. А если рассуждать вообще, в общем плане, то Александр Борисович обожал в каждом городе, не говоря о регионах, по завершению расследования дела, оставлять на перроне вокзала, за хвостом уходящего поезда, печальную фигурку очередной помощницы, слишком рано возомнившей о каком-то духовном продолжении бурно вспыхнувшего «романа». Увы, ничего не поделаешь, сами ведь напрашиваются. И, по выражению старого приятеля Турецкого, не признававшего в принципе длительных ухаживаний, особенно в командировках, Александр Борисович чаще всего готов был следовать главному завету того приятеля, выражавшегося в одной простой фразе: «Это все, девушка, пустое, пройдемте в койку».