Ловушка для Черного Рейдера
Шрифт:
— Ты сказал: зануда? Или зараза, не поняла?
Александр Борисевич взглянул на Алевтину и подумал, что, вероятно, невольно произнес последнее слово вслух.
— Нет, ни то, ни другое, очевидно, иным в ее профессии быть и нельзя, если хочешь выглядеть честным человеком не только в собственных глазах.
— А ей сейчас совсем плохо, да? Я слышала ее рассказ…
— А вот подслушивать нехорошо.
— Ха-ха! Кто бы говорил!
— Алька, прекрати, по попке нашлепаю!
— Три раза — ха-ха! А ты что, уже знаешь, как ей помочь? Куда ее можно устроить?
— Увы. Попробую переговорить с ребятами из «Новой России», я у них все-таки какой-никакой, а обозреватель… Не обязательно, чтоб брали в штат, есть же и разовые
— А то, что у меня есть варианты! А один — так просто замечательный. Я подскажу тебе, но с условием, что и ты замолвишь за меня словечко перед Всеволодом Михайловичем.
— О, даже как! Излагай!
— Саша, — заныла она, бросая на Турецкого искоса хитроватый взгляд, — ну, я же ведь следователь по образованию… И по призванию, ты все знаешь… А сижу бумажки перекладываю со стола на стол. А я хочу под твоим руководством… совершенствоваться… а ты не даешь… А ведь обещал, когда в «Глорию» переманивал! А я, дура этакая, поверила честному человеку, а он…
— Не канючь, чего предложить хочешь? Давай конкретно.
— Нет, ну, правда, — уже нормальным тоном заговорила она, — грех ведь в секретаршах профессионального следователя держать. С каким-никаким опытом, между прочим! Я и помогать могу, не обязательно в «оперативке». А эту девушку вполне можно на мой стул посадить, ну, временно хотя бы, чтоб она себя снова человеком почувствовала. Поработает, обвыкнется, а там и судимость снимут. Мы же — не формалисты! Зато я бы, со своей стороны…
— Я понял тебя, — по губам Турецкого скользнула едва заметная усмешка, — ты сообразила, наконец, что Алка никакой реальной опасности для тебя не представляет, и проявила лучшие свои, и в высшей степени гуманные, просто замечательные человеческие качества.
— Ну, вот видишь, как ты? Можешь ведь…
— Нет, в самом деле, молодец, я тебя искренне уважаю за это.
— «Уважаю» меня категорически не устраивает, — на ее лице появилось надменное выражение. — Вот если — «люблю тебя за это», тогда может быть другой разговор.
— Ну, хорошо, согласен. И уважаю, и люблю тебя за это… Постой, а за что — за это? Готова конкретно объяснить?
— Хулиган! — бросила она, но на всякий случай обернулась к двери. — Уж кто бы говорил! — и Алевтина, забрав пустые чашки, вышла из кабинета, вызывающе изгибая свою шикарную талию и покачивая бедрами, — куда там всем этим нынешним моделям-«вешалкам»!
Такая вот чертовка, а ведь дело предложила…
Александр Борисович вернулся снова к столу и положил перед собой резюме, будто решил заново проследить за теми событиями, которые в свое время получили громкий, даже международный резонанс. Но теперь он захотел увидеть все, происходившее тогда, глазами честной, хотя и наивной, по-своему, девушки, только что испытавшей и на себе весь ужас того же самого «правоохранительного» произвола, которому однажды, будучи совсем молодой, начинающей журналисткой, объявила бескомпромиссную борьбу на страницах маленькой провинциальной газеты. И с наивной, опять-таки, уверенностью в своей скорой и окончательной победе… Над чем? Уж не над системой ли? Или только над теми, кто подтягивал эту «систему» под себя? Куда уж дальше, если сам, ушедший в отставку министр заявил о «своих»:
«МВД — не самое крутое бандформирование». Вот так им было сказано, и — точка.
Да, было время, и были уверены, что с оборотнями покончено. Однако они — не в прежнем, так в ином обличье — все равно возвращались… И, в самом деле, может ли быть истребимо племя оборотней?
Глава первая БОЛЬШАЯ ОШИБКА
Вообще-то газетная статья называлась несколько иначе: «Катастрофическая
А началось все с того, что два сотрудника патрульно-постовой службы заметили в самом конце своей смены, прошедшей без серьезных происшествий, мчавшийся в город с весьма превышенной скоростью японский кроссовер малинового цвета. При этом машина шла неровно, слегка виляя из стороны в сторону, что составляло определенную опасность и для самого автомобиля, но в еще большей степени другим транспортным средствам, которых легко «обходил» лихой ездок, пересекая осевую линию, и даже встречным автомобилям.
Сотрудник ДПС, недавний выпускник областного милицейского училища, лейтенант Евгений Маркин, двадцати четырех лет отроду, указав своему напарнику, старшему сержанту Ивану Филиппову, который «проводил беседу» с остановленным за превышение скорости пожилым водителем «Лады»-восьмерки, на явного нарушителя, и решительно шагнул ближе к проезжей части, чтобы затормозить опасный бег малинового автомобиля. Несмотря на молодой возраст, Женя при необходимости вполне мог задержать опасного нарушителя порядка. Был он невысок ростом, но крепок в кости и старался не пропускать тренировок в спортивной секции. На этот пост ДПС и он, и его напарник были назначены начальством недавно. И многие житейские знания из тех, что ведомы опытным сотрудникам дорожно-патрульной службы, были им еще неизвестны. Пока они знали главное: чего нельзя допускать на дороге.
Резкая трель свистка и энергичный взмах полосатым жезлом заставили водителя притормозить и податься ближе к обочине. Очевидно, как покажет дальнейшее, у водителя сработал инстинкт, или соответствующий рефлекс, при виде постового милиционера. Приближаясь к машине, которая проскочила-таки немного вперед и остановилась, Маркин понял, что водитель выходить из-за руля не собирается. Причина понятна: наверняка в нетрезвом состоянии. Или считает себя большой «шишкой» — на такой-то машине.
Ну, что ж, Маркин спокойно, без всякого раздражения, подошел к автомобилю со стороны водителя и легонько постучал концом жезла в боковое стекло. Оно медленно поехало вниз. Милиционер приложил кончики пальцев к виску и внятно произнес:
— Лейтенант дорожно-патрульной службы Маркин. Прошу предъявить водительские документы.
Стекло опустилось до конца, и милиционер, чуть пригнув голову, увидел за рулем женщину. Он успел заметить левую кисть руки, унизанную перстнями, вцепившуюся в баранку руля, копну рыжекрасных волос и разъяренные глаза.
— И попрошу вас выйти из машины, — добавил Маркин.
Лейтенант еще не знал, что его ожидает, иначе никогда не решился бы на подобный «подвиг». Он услышал… даже и не матерщину, а нечто более отвратительное, на что способна грубая и обозленная на весь мир вдрызг пьяная баба. Из бурного потока брани Маркин сумел вычленить лишь несколько осмысленных выражений. Среди них прямым ответом на его указание были следующие фразы: «Ты, козел, не знаешь, с кем связался!», «Как ты посмел останавливать?!», «Завтра с тебя сорвут погоны!», и самое главное, которое повторилось неоднократно: «Ты еще пожалеешь!», ну и вариации обращения, типа «так твою мать» и тому подобное. Неожиданно заткнув фонтан своего красноречия, огненная дама в золоте и «брюликах» надавила на газ, и машина, сорвавшись с места, как сумасшедшая умчалась в город. Единственное, что еще успел запомнить Маркин, ошарашенный таким встречным напором, это номер машины.