Ловушка для джентльмена
Шрифт:
— Что ж… — Она подошла к дивану и снова уселась. — Давайте дальше обсуждать условия. Вдобавок к моему доходу у меня есть маленький домик в деревне, который будет принадлежать только мне.
Ощущение общности тут же исчезло.
— Должен ли я понимать так, что все ваше — это ваше, а мое — тоже ваше?
Она немного подумала, потом кивнула:
— Именно так.
— Но это же несправедливо…
— Я подарю вам детей. Сыновей. — Она едва заметно поморщилась, и теперь, после ее истории, Маркус прекрасно понял почему. —
— Справедливо это или нет, но в обязанности графини Пеннингтон входит не только воспитание детей. — Маркус снова присел на край стола. — Я надеюсь, что вы займетесь моим хозяйством. Разумеется, вы будете получать соответствующие средства на ведение хозяйства и личные траты — туалеты и прочее… К тому же положение обязывает меня принимать время от времени гостей, и об этом вам тоже придется позаботиться. В общем, вы должны быть образцовой супругой.
— Не беспокойтесь, я не буду огорчать вашего Годфри.
— Годфри меня не интересует. И еще… Поскольку цель этого брака — продолжение моей родословной, до того времени, как появятся наследники, я ожидаю от вас полной супружеской верности.
— И я тоже, — заявила Гвен.
Он посмотрел на нее с удивлением:
— Но женщины, как правило, не требуют этого от своих мужей.
— Значит, такие женщины — дуры.
— Очень может быть, — пробормотал Маркус. — Хорошо, договорились?
— Но при этом я сохраняю за собой право приходить и уходить, когда мне захочется. Разумеется, в пределах разумного.
Он пожал плечами.
— Против этого я не стану возражать, пока вы будете хранить мне верность. Честно говоря, мне никогда не хотелось иметь жену, которая не обладала бы, до некоторой степени независимым характером.
— Значит, лорд Пеннингтон, мы в конце концов неплохо поладим. — Она улыбнулась, и он снова залюбовался ее улыбкой. — Что ж, мне кажется, на сегодняшний вечер с делами покончено.
— Не совсем. — Он соскочил со стола и шагнул к дивану. — Мне не по душе, что моя невеста называет меня по титулу. Каковы бы ни были обстоятельства нашего союза, это все-таки союз, причем на всю жизнь. Я бы предпочел, чтобы вы называли меня по имени.
— Очень хорошо, Маркус. А вы можете называть меня… — она бросила на него явно насмешливым взгляд, — мисс Таунсенд.
— Как хотите, мисс Таунсенд. — Маркус засмеялся, взял у нее стакан — он снова был пуст — и поставил его на маленький столик у дивана. Потом, протянув руку, помог ей подняться. Гвен покачнулась, и он подхватил ее. — Дорогая мисс Таунсенд, вы действительно пьяны.
— Ничего подобного! — Она попыталась изобразить возмущение. Потом вдруг улыбнулась и сказала: — Я чувствую себя… очень даже неплохо. Но я ничуть не пьяна.
— А вы когда-нибудь были пьяной?
— Я выпила достаточно вина за свою жизнь. И я прекрасно знаю, что такое опьянение. — Она самодовольно улыбнулась. — Но сейчас я совсем не пьяна.
«Так вот почему бренди не свалило ее с ног», — подумал Маркус. Его это обрадовало и вместе с тем немного разочаровало. Впрочем, он не посмел бы воспользоваться опьянением Гвендолин.
— Думаю, теперь вы должны поцеловать меня. — Она закрыла глаза и чуть приоткрыла губы.
— Вот как?
— Конечно, должны. — Она немного подождала, потом открыла глаза. — Так что же?
— Вы о чем?
Она вздохнула:
— Мне кажется, вы говорили, что я пойму, когда вам захочется меня поцеловать.
— А мне хочется?
— Да, хочется. — Она лукаво улыбнулась.
— Что ж, в таком случае… — Он усмехнулся и приблизил губы к ее губам.
— Меня никогда еще не целовали так, как я хотела, — проговорила Гвен, и Маркусу показалось, что голос ее дрогнул. Положив ладони ему на плечи, она добавила: — То есть не целовали, когда мне этого хотелось.
— А сейчас вам этого хочется? — Он коснулся губами ее губ.
— Наверное… да, — прошептала она так тихо, что он едва расслышал ее слова.
— Ну… тогда все в порядке, — пробормотал Маркус.
Тут он привлек ее к себе и на сей раз поцеловал по-настоящему. Она тотчас же расслабилась и прижалась к нему.
У губ ее был вкус бренди, и они оказались теплые, мягкие и податливые. Внезапно он почувствовал, что его неудержимо влечет к этой незнакомке, к женщине, с которой ему предстояло провести всю жизнь. Он желал ее здесь и сейчас, и ему казалось, что он действительно мог бы прожить с ней всю жизнь.
Она застонала чувственно и гортанно, и тотчас же ее руки скользнули вверх и обвили его шею. По спине Маркуса пробежала дрожь, и его наполнила боль вожделений. Он крепко прижал Гвен к груди и на мгновение затаил дыхание.
Третий раз в жизни он оказался на краю обрыва и не знал, хватит ли у него духа сделать решающий шаг или осторожность возьмет верх. Внутренний голос кричал: «Следует соблюдать осторожность, ты ведь совсем ее не знаешь». Он, конечно, мог переспать с ней, но, пожалуй, для этого еще не настало время. Нельзя было отдавать ей свое сердце так же легко, как он отдавал свое имя. Пока что у него на это не хватало духа.
Он медленно поднял голову, и их взгляды встретились. Она едва заметно улыбнулась и прошептала:
— Я полагаю, Маркус… Полагаю, что теперь меня поцеловали именно так, как мне хотелось.
— Я это сделал с величайшим удовольствием, мисс Таунсенд. — Томительная страсть все еще звучала в его голосе.
Маркус прекрасно понимал, что если не отпустит ее сейчас, то поцелует опять и опять и еще до конца вечера она будет принадлежать ему. Он почти не сомневался, что она не отказала бы ему. Но Маркусу казалось, что с этой девушкой не следовало поступать таким образом. Кроме того, на нее, очевидно, повлияло бренди.