Ловушка для джентльмена
Шрифт:
— Компромисс? — Маркус усмехнулся. — Что ж, согласен.
— Вот и прекрасно. — Заложив руки за спину, Гвен медленно обошла вокруг статуи. Тяжко вздохнув, проговорила: — Интересно, могу ли я считать, что теперь оскорбили меня?
Маркус долго молчал.
— Я не собирался этого делать, — сказал он наконец.
— Верю, — кивнула Гвен. Она снова зашла за статую и остановилась. — И все же предложение, которое вы мне сделали, не относится к тем, которые даме хочется слышать в день свадьбы.
Он вполголоса выругался.
— Мисс
— Вы назвали меня мисс Таунсенд? А вы знаете, как смешно это звучит?
Граф откашлялся и пробормотал:
— Вы же хотели, чтобы я называл вас именно так.
— Но я теперь… — Она судорожно сглотнула. — Я теперь леди Пеннингтон.
— Значит, вы хотите, чтобы я называл вас леди Пеннингтон? — проговорил он в смущении.
Она тоже смутилась.
— Нет, конечно, нет. Но вы… Теперь вы можете называть меня Гвендолин. Или Гвен. В конце концов, мы муж и жена.
— Гвендолин… — произнес он почти шепотом. — Красивое имя. И очень вам подходит. И все же я, пожалуй, предпочту мисс Таунсенд.
— Но, милорд… — Она нахмурилась и вышла из-за статуи. — Маркус… Маркус, где же вы?!
Он рассмеялся:
— Там, где вы только что были. Мы ходим по кругу. Пожалуй, это не лучший способ начать семейную жизнь. Дорогая, стойте там, где стоите. Мне будет легче объясняться с вами, если не придется смотреть в ваши прекрасные синие глаза.
— Прекрасные?
— Да, уверяю вас. Во всяком случае, я так считаю. — Он помолчал и добавил: — И еще считаю, что мне очень повезло.
— Неужели? — Сердце ее гулко забилось.
— Да, повезло. Более того, я думаю, что встреча с вами, — возможно, самое лучшее в моей жизни.
— И при этом вы рассуждаете о конце нашего брака? Довольно странно.
— Рассуждаю только потому, что нынешний договор выгоднее мне, чем вам. Я решил, что будет только справедливо, если у вас… если вы также… Черт бы все это побрал, мисс Таунсенд. Вернее, Гвен. Не могу объяснить.
— А вы все-таки попытайтесь. — Гвен невольно рассмеялась и тут же пожалела об этом — Маркус мог обидеться.
— Если мое предложение вам не по душе… — Его голос приблизился.
— Нет, стойте, не приближайтесь. Вы правы. Легче говорить о таких вещах, не глядя друг на друга. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Я думаю, что вы совершенно правы с вашим предложением. Этот брак никто из нас не планировал. Но лично я собираюсь сделать так, чтобы он оказался удачным.
— Вы уверены?
— Да, уверена. Абсолютно. Видите ли, в последние дни я очень много размышляла об этом. Не знаю, действительно ли все было предопределено, но полагаю, что наш брак может оказаться удачным. Для нас обоих. Во всяком случае, я приложу все силы, чтобы стать настоящей графиней и… образцовой женой.
— Значит, вы будете относиться ко мне с симпатией? — Голос Маркуса прозвучал прямо у нее за спиной.
Она вздрогнула и обернулась.
— Нет, если вы будете постоянно подкрадываться ко мне. Он взглянул на нее с улыбкой:
— Но ведь я всего один раз к вам подкрался.
— Одного вполне достаточно, милорд.
— Итак, вы даете мне семь с половиной лет, верно?
— Вовсе нет, Маркус. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Я даю семь с половиной лет нам обоим.
— О… замечательно. — Он покосился на мраморных дам, возвышавшихся над ними. — Мне кажется, они это одобряют.
— Вот как? Почему?
— Потому что они, вероятно, все это и устроили. — Он кивнул на скульптуры. — Вы знаете, кто они такие?
Гвен ненадолго задумалась.
— Думаю, что музы. Впрочем, нет. Скорее, грации. Я не помню их греческие имена, но это…
Граф усмехнулся и проговорил:
— Это не грации, моя дорогая.
— А кто же они?
— Это дочери богини необходимости. — Он снова кивнул на статуи. — Фигура слева — Клото, она — прядильщица жизни. В середине — Лахезис, она отмеривает жизнь, а вот — Антропос, которая перерезает нить жизни. Иными словами, это судьбы.
— Мне следовало бы знать… — Гвен нахмурилась. — Значит, вы полагаете…
Он утвердительно кивнул:
— Совершенно верно. Я полагаю, что именно они нас свели.
— Маркус, немедленно прекратите… — Их взгляды встретились, и она невольно потупилась. — Вы как собака на сене. Честно говоря, вы просто не хотите… — Гвен внезапно умолкла.
— Не хочу? Чего именно?
Она вдруг пристально посмотрела ему в глаза и спросила:
— А что еще, по-вашему, они для нас приготовили?
— На будущее? — Он взглянул на ее губы, потом снова посмотрел в глаза. И вдруг подошел к ней так близко, что она могла бы прикоснуться к нему. Так близко, что он мог бы поцеловать ее.
Ей вспомнились советы Колетт и мадам Френо. Вспомнились их рассказы о том, что произойдет в постели.
«Слишком поздно давать задний ход, мисс Таунсенд», — так, кажется, он сказал.
Но это уже не казалось ей безвкусным или неприличным, — напротив, в ней росло томительное желание ощутить его обнаженное тело… Мысль эта была одновременно неприличной и волнующей.
— Наверное, нам следует вернуться в гостиную, — проговорил он вполголоса. — Они будут удивляться, если мы сейчас не появимся. А также…
Он снова взглянул на ее губы, и она чуть подалась вперед — ей хотелось, чтобы Маркус обнял ее. Он сделал глубокий вдох и, немного помедлив, сказал:
— Да, они очень удивятся.
— Вы полагаете? — Она пожала плечами.
Граф взял ее за руку и повел к дому. Потом внезапно остановился и поднес ее руку к губам.
— Я с нетерпением жду этих семи с половиной лет. — Он заглянул ей в глаза, — И также с нетерпением жду ночи.
— Я тоже, — пробормотала она.
Он усмехнулся, и они снова зашагали к дому.