Ловушка для охотника
Шрифт:
– А кого возишь на скорой, больных или здоровых?
– Особый контингент, алкоголики, наркоманы и психи.
– О как! Не страшно?
– Нет! Я по-своему предохраняюсь.
Последняя фраза Трофа породила несколько шуток, которые Тамара высказала и тем самым рассмешила его.
Сколько они катались по городу, непонятно, да катались бы ещё, но Троф заявил, что хочет есть.
Тома оживилась:
– Поддерживаю. Я тоже голодная! Какие предложения? У меня оказия, я кошель свой на работе оставила.
– Давай в бургерную заскочим. И возьмём самой вредной, но вкусной еды!
– Давай! Один раз, не Карабас!
«Скорая» заскочила к дорожному фастфуду, подпрыгнула на «лежачем полицейском», чем вызвала неподдельный смех Тамары. Троф выглядел хозяином положения:
– Сиди в машине, я возьму всё сам.
– А можно, я пока посмотрю, как там всё внутри. Всегда интересно было. Тем более алкоголичка, психиатричка…
– Ну, посмотри! – открыл дверцу салона машины и пропустил Тому.
Троф ушёл за заказом, а Тамара с интересом разглядывала ремни и рубашки, атрибуты «инквизиции». Ей было интересно и немного жутко. И когда ей на плечо опустилась рука, она реально напугалась и вскрикнула, только повернувшись увидела лицо Трофа, и рассмеялась.
Он поднял пакет:
– Наш ужин!
Оба сели на подножке «Скорой». С детским трепетом и удовольствием они распаковали бургеры… И вот она вся прелесть и вкус вредной еды.
– Жутко у тебя здесь, в машине. Инквизиция просто.
– А мне нравится. Привык, наверное.
– А почему один, без помощников, без бригады?
– Так, ведь персонала не хватает. Машина за отделением закреплена, можно сказать, в моём распоряжении. Да и, зачем нам кузнец? Нам кузнец не нужен. Сам справлюсь.
Он достал из пакета газировку.
– Давай-давай скорее. (в её голосе искренняя радость)
Он улыбался, разглядывая Тамару, а она смачно ела свой гамбургер и через трубочку пила колу из пластиково стакана.
Смешно и вкусно… Вкусно и хорошо… Хорошо и всё, как будто улетало, и смех не прекращался. И голова кружилась, и земля ушла из-под ног…
Эйфория.
Туман…
Темнота…
Тишина…
Из рук упал недопитый стакан, и разлился по тротуару.
Тамара потеряла сознание.
IV.
В ушах звенело, как после громкой музыки… Хотелось спать, но сознание заставляло проснуться и двигаться в сторону дома. Завтра на работу. Надо идти. И непонятно почему, но очень тяжело дышать и невозможно пошевелиться. В глаза бьёт противный холодный свет. Постепенно глаза привыкают к свету. Перед глазами белый потолок и белые стены, и кто-то в халате, доктор, мужчина. Лицо его размыто и контуры лица постепенно сходятся, это Трофим. Непонятно, что происходит?
– Что происходит? Где я? Трофим?!
– Ты пришла в себя? Я так рад! Ты мне очень понравилась. Я сделаю так, что мы долго будем вместе!
– Что происходит… Что за ерунда? Трофим… развяжи меня быстро! Не смешно!
Она пытается поднять руку, но понимает, что связана ремнями.
– Успокойся! А то, мне придётся поставить тебе успокоительное, а это будет сейчас неуместно!
– Ты дебил, быстро развяжи меня! Мне больно! Я тебе голову снесу!
Троф держал в руках лист бумаги, на котором было что-то написано ручкой:
– Это лист с твоим диагнозом. Я тебя переодел. Сам! – он выделил слово «сам» как будто это достижение всей его жизни, – нам никто не помешает!
Пользуясь её беспомощностью, он рукой ведёт по её телу, касаясь в самых непристойных местах, она извивается и начинает орать. А Трофим улыбается! Похоже, он этого ждал. Он знал, что этим продолжится.
Ничего не опасаясь, он склонился над самым лицом Тамары. Она кричала, надеясь на помощь, но с каждой секундой понимала всё больше, что на помощь никто не придёт. Ей было страшно, начиналась паника. Что было мочи, она закричала:
– ПУСТИ! – дыхание становилось прерывистым и походило на стон. На глаза навернулись слёзы, она не могла поверить в реальность происходящего. Попробовала взять себя в руки и спокойно сказала, – Трофим! Трофимушка! Ну, давай успокоимся! Отпусти меня скорее, мне на работу утром! Сколько времени? Скажи мне, пожалуйста, сколько времени?
– Уже семь утра.
– Что!? Как семь? Как семь? – она снова сильно закричала, – А-а-а-а-а-а! Трофим, пусти меня, у меня сделка сегодня, меня уволят Трофим. Пусти меня! Я потом, сама приеду. Ну, пусти меня!!!
– Да пойми ты, глупая! Это всё уже неважно! Главное, мы рядом, мы вместе… Мы будем мечтать с тобой обо всём… Мы будем любить друг друга! Ты немного подлечишься у нас.
Тома кричит и плачет! Ей не верится в реальность. Как это могло с ней произойти. Как получилось так, что она сейчас привязана к кровати в непонятной палате. Ей страшно и больно.
На лице Трофа была ехидная улыбка, как будто это игра и не более:
– Ты ещё этого не осознала, здесь хорошо и спокойно, тебе надо расслабиться!
Но Тамара продолжала кричать, и это не могло его не раздражать. Троф достал шприц из халата, снял колпачок с иглы и вонзил в ногу Тамаре:
– Ты зря меня не послушала.
Тепло пролилось по её телу, кричать не было сил, она опять провалилась в сон…
В голове угасал шум.
Огни ночного города мелькали через лобовое стекло. Всё перемешалось. Машина летела по дороге, в свете фар возникла человеческая фигура. Директор фирмы в образе дирижёра, стоял на пустой дороге и взмахивал дирижёрской палочкой, а когда повернулся к ней, она увидела, что этот человек ей не знаком и смотрит на неё пустыми глазницами, склоняя голову. Эта дорога проходит прямо в палате, где привязана Тамара. Подруга Валентина в странном образе девочки-эмо возникла сбоку от двери и стала искажённо улыбаться, неестественно, некрасиво, страшно… Какой-то парень, со свечей в руке ходил с другой стороны кровати, в профиль она узнала Дениса из офиса, вдруг он резко повернул голову в другую сторону и стало ясно, что это девушка, но с лицом Трофима… Непонятные звуки наполняли сознание. Было страшно, неуютно, нереально. Тамара погрузилась в глубокий сон.