Ловушка для повесы

Джонсон Алисса

— Вы представляли собой более надежную альтернативу, — ответила она.

Углы его рта опустились.

— Сомнительная похвала, но я ее принимаю.

— Очень великодушно с вашей стороны.

Коннор не улыбнулся при этом, как она надеялась. Взгляд его оставался твердым и пронзительным, а голос вежливо хладнокровным:

— Вы станете миссис Брайс... И не пожалеете об этом.

Аделаида никак не могла сообразить, дает ли он обещание или приказывает, но кивнула, считая это вполне достойным ответом и на то, и на другое.

— Вы больше не будете с ним

встречаться, — объявил Коннор.

Аделаида кивнула с большим энтузиазмом.

Коннор ласково взял ее за подбородок и легчайшим поцелуем коснулся ее губ.

— До завтра, — прошептал он, затем уронил руку, круто повернулся и направился к двери.

— Но... — Им нужно было еще многое обсудить... проработать все детали и договоренности. Притом оставался еще этот ужасный вопрос... «Сколько раз в день?!» — Куда вы направляетесь?

Коннор бросил ей через плечо ядовитую усмешку.

— Не убивать сэра Роберта.

Многое можно сотворить с человеком, не убивая его. Можно ему руки и ноги переломать... или даже отломать. Тело может оставаться живым без большого числа органов: глаз, носа, ушей, языка...

Коннор не включал в свои первоначальные планы расплаты с сэром Робертом изувечить его. Однако, будучи человеком гибким, он всегда предполагал возможность продолжить перечень наказаний.

Сейчас ему доставляло мрачное удовольствие добавлять пункты к своему списку, со смаком выбирая каждое жестокое наказание. Это оказалось неплохим занятием на время, пока он поджидал барона на темной аллее между таверной в Бэнфрисе и конюшней. Ему требовалось чем-то отвлечь себя от картины, в которой сэр Роберт поднимает руку на Аделаиду, например, мечтой навсегда избавить его от этого органа. Это почти успокаивало его. Почти.

Ярость, которую он постарался скрыть от Аделаиды, безудержно вскипела, едва он вышел за порог ее дома.

Этот ублюдок ударил ее кулаком. Своим кулаком!

Значит, сначала он примется за руки. Сломает ему каждый палец отдельно. Потом займется языком. Это станет достойной платой за всю ложь, которая много раз сыпалась изо рта сэра Роберта. Затем...

Он повернул голову на звук открывающейся двери таверны. Оттуда послышался смех. Сэр Роберт и его слуга вышли наружу, и все перечни были позабыты. От ярости у Коннора все вылетело из головы. Ему отчаянно хотелось сразу напасть на негодяя, но он подождал, давая гневу накалиться еще сильнее... пока эти двое не дошли до середины аллеи. Только тогда он выступил из тени и решительно зашагал к своей добыче.

Он дал сэру Роберту время защитить себя — по крайней мере попытаться сделать это, — но тот стоял неподвижно, лишь широко открыв глаза.

Глаза эти вмиг закрылись, когда кулак Коннора врезался ему в тело. Коннор испытал огромное удовольствие от того, как заныли его собственные пальцы от силы этого удара. А еще большее удовлетворение он почувствовал, когда сэр Роберт зарычал от боли... при виде того, как барона буквально отшвырнуло к стене.

Пальцы сэра Роберта заскребли по кирпичам, предупреждая падение. Ему удалось, пошатываясь, выпрямиться и через кучу мусора

выбраться на середину аллеи. Лицо его представляло собой маску страха и злобы, испачканную кровью от выбитого зуба. Он обернулся к своему слуге и прокричал:

— Помоги мне, дурак!

Коннор остановил человека простым отрицательным движением головы и легким взмахом руки.

Видя, что его помощник пятится, выставляя перед собой открытые ладони, сэр Роберт выхватил из кармана сюртука маленький нож и с яростным воплем бросился на Коннора. Он широко размахнулся, так что Коннору не составило труда увернуться, выбить нож из его пальцев и нанести барону еще один удар. Так же легко было уклониться от кулака сэра Роберта, а затем шагнуть вперед и нанести барону третий сильный удар в живот.

Когда сэр Роберт захрипел и согнулся вдвое, Коннор схватил его за горло и снова ударил сверху вниз.

Не было никакого удовольствия в том, чтобы бить человека по затылку, но он испытал несомненное удовлетворение, слыша при следующем ударе хруст ломающегося носа.

Сэр Роберт свалился наземь стонущей окровавленной грудой.

Коннор с трудом поборол желание нагнуться и бить его кулаками, пока стоны не прекратятся. Или пока образ синяка на лице Аделаиды не изгладится из его памяти.

Вместо этого он пинком отшвырнул нож, отправив его по булыжникам прямо к коленям сэра Роберта.

— Хочешь попробовать еще раз? — издевательски осведомился он.

Коннор надеялся, что сэр Роберт проглотит наживку. Ничто не доставило бы ему большего наслаждения, чем заполучить предлог нарушить свое обещание.

Стоны сэра Роберта стихли. Пальцы сомкнулись на рукоятке ножа, и он с трудом встал на колени.

— Тебя повесят за это, — прохрипел он.

— Простолюдинов не вешают за драку с вашим типом. Только убивают. А я пальцем тебя не тронул. — Легким взмахом руки Коннор сбил пыль со своего сюртука. — Я провел ночь дома со стаканчиком бренди.

— У меня есть свидетель! — рявкнул сэр Роберт.

Голос его снова обрел силу.

— Неужели? — Вынув из кармана соверен, Коннор бросил его слуге сэра Роберта. — Что ты здесь видел?

Грэм Сефтон поймал монету в воздухе и, наморщив лоб, внимательно ее рассмотрел.

— Это неправильно. Нехорошо человеку сообщать, что он знает, за какую-то монету. Правду нужно говорить ради нее самой. — Он бросил монету обратно Коннору. — И говорю вам, было очень дурно, несправедливо, когда двое этих разбойников напали на моего хозяина. Двое их было, и старший был здоровенным парнем. Лет, наверное, десяти.

— Вы... Вы двое... — Сэр Роберт злобно уставился на Грэма, лицо его побагровело, как кровь, залившая рот и подбородок. — Ты, грязный предатель! Мне не стоило нанимать на службу подобного типа!

— Да, — согласился Грэм, вежливо кивая, — не стоило. Я мог бы сбежать с вашим серебром... Или перерезать вам горло во сне. — Он склонил голову набок. — По правде говоря, мне приходило в голову то и другое.

— За горло его возьму я, — мягко вмешался в разговор Коннор. — Это мою невесту он посмел ударить.