Ловушка для творца
Шрифт:
Насчет неподвижности игрока, я оказался неправ, — капсула не доставляла никаких неудобств, приспосабливаясь под тело, и поддерживала его в тонусе все время нахождения в игре. Синхронизация с мозговыми волнами происходила незаметно и безболезненно, — ты просто оказывался в месте последнего сохранения, как бы исчезая здесь, в реале, и проявляясь в «Мире».
Съеденные и выпитые в ближайшей таверне яства, по вкусу совершенно не отличались от настоящих, а с кухни пахло приторной горелостью сбежавшего молока! Я просто выпал в осадок, от полноты восприятия окружающих мелочей. В которых,
Узор 20:
Сегодня у Сереги день рождения.
Как я о нем вспомнил, — не представляю! Позвонил, поздравил, поболтали.
Он ничего не сказал, но я слышал сквозящую, сквозь беспредметный треп, обиду.
А меня, после того как Серега дал отбой, как по затылку огрели.
Веду себя как последнее чмо!
Заработался великий ваятель миров, зазнался! Надо притормозить и осмотреться. Жизнь вокруг бурлит и бьет ключом, а я все больше в своем «Мире» пропадаю. Пообщаться, пивка попить с другом на пляже, в конце концов, заодно и позагорать, а то уже и забыл, как речка выглядит. Дела никуда не убегут, да и все равно, все сразу, с наскока не переделаешь. Как говорят в Одессе, — не тарапися. А то успеешь!
Вечером, освободившись, поехал в «Пассаж», где, зная его страсть к дайвингу (он в отличие от меня, забросившего все старые простые увлечения, ездил на какие-то слеты-соревнования и пикники на природе), купил водонепроницаемые Ulysse Nardin Marine, с гарантированной глубиной погружения до ста метров. В супермаркете взял две бутылки «Хеннеси», два кольца сырокопченой «Невской», кило «Радомера», и в начале девятого, ввалился в его холостяцкую берлогу.
За часы взял десять копеек. Не подарил, — продал, так что все приметы не сработают!
Последнее, что я помню, — колокола на ратуше бьют пять утра, мы сидим, обнявшись по-братски за столом над тарелкой с остатками засохшего сыра, у меня в руках гитара и мы поем: «Мы в такие шагали дали». Старая, но душевная вещь! Серега постоянно сбивается, и раз за разом, забывая с чего начал, пытается рассказать о какой-то офигенной примочке, которую придумал для моей игры, некий Андрюха Волков.
Я же делаю вид, что внимательно слушаю, временами выпадая из реальности.
Потом — все…
Сколько отдал за часы, я ему не сказал. Тогда бы он просто их не взял.
Узор 21:
У меня дома.
Солнечный луч пробивается сквозь шторы.
Казалось, мы сольемся, просочимся, друг в друга, превратимся в одно, огромное как Солнце, светящееся нечто.
— У меня нет с собой. Ну, этого…
— Не волнуйся! — она прижимается еще сильнее. — Я принимаю таблетки.
— Слушай! У меня есть идея!
Мы одеваем вирткостюмы и идем в «Мир». Там за занавесью теплого водопада, с радугой у воды ласкового озерца, мы, любим друг друга, забросив доспехи и оружие под навес уютной пещеры. Снаружи, сквозь шум водопада, назойливо трещат цикады, и лишь небольшой диссонанс вносят, едва слышимые в шуме искрящихся потоков воды, вентиляторы мощных компьютеров. От них приходят волны теплого воздуха, высушивая капли на наших телах…
Что за бред? Какие компьютеры в «Мире»? Или мы еще в реале?
Бросив ломать голову, погружаюсь в водоворот глаз Дианы, и в нее. Она негромко стонет. Как-то необычно слышу ее, — будто дышит она мне сразу в оба уха. Картинка сбивается. Водопад плещет за кровать, а в окна пещеры пробиваются последние лучи заката. Часы на Иггдрасиле во дворе показывают полдень. Птица Рух, вонзает когти в кожаный верх канареечного цвета Ламборджини, стоящего на платной парковке, и тяжело перемалывая крыльями воздух, уносит его за крышу соседнего пятиэтажного замка.
Пипец!
Узор 22:
Программный код свернулся в большую узорчатую анаконду, кольцами сжимая мое тело, и прокусил зубами особо длинных строк мой мозг, прямо сквозь череп, отчего рябило и двоилось в глазах.
Доработался, е-мое!
Отхлебнув энергетика, встаю из-за компьютера. Не помогает. Меня пошатывает и подташнивает. Все, спать. Завтра отдыхаю.
Выключил телефон и проспал двое суток.
Когда включил, Игорь орал как потерпевший! Я, видите ли, безответственный, самовлюбленный и долбаный разгильдяй!
Да уж!
Лучше от переутомления, в больницу на пару — тройку недель слечь, чем два дня проспать. Чудило! Так я ему и сказал. Он быстренько отключился.
Узор 23:
Мы с Дианой вместе, у нее в комнате.
Вдруг, ясное дело без стука, входит ОББ! Я же закрывал двери на замок!
Она тянет одеяло на голову.
Я краснею, я бледнею, захотелось вдруг сказать…
Блин, провалиться мне захотелось! Молча!
ОББ стоит, хмурится, нервно губы жует.
— Пойдем со мной, — кажется, он очень зол, буравит насквозь взглядом, и не поймешь — на месте порешит, или позже его мордовороты меня, в ближайшей березовой рощице, живьем прикопают.
— Договора подписать надо. С подрядчиками, — и выходит.
Я оделся, кое-как пригладил волосы, и отправился к нему в кабинет. Блин, собирался же поговорить с ним, о нас с Дианой. Вот и поговорю сейчас. Ага…
Сидит, ногой под столом дергает. Смотрит пристально.
А я что? Оправдываться, вроде не в чем, — Диана тоже взрослая уже, знает, кого хочет. А я, нормальный мужик, с нормальной реакцией на женскую красоту, хотя подозреваю, — помани она пальцем, разбитого параличом старого маразматика, тот бы вскочил и вприпрыжку побежал за ней. С грудью колесом, взором одухотворенным и пламенным, тестостероном брызгая вокруг.
Вот, — пододвигает мне бумаги, — читай!
— Я…
— Молчать! Читать и подписывать! Делом надо заниматься, а не баб покрывать! — вижу, он уже пятнами пошел, сваливать надо и по-быстрому!
Хватаю со стола ручку. Ого, «Паркер», золотой, с пером! Расписываюсь там, куда он тычет пальцем и ретируюсь.
Он демонстративно смотрит мимо меня в окно.
Бочком, бочком, выскальзываю из кабинета, и топаю к Диане, попрощаться.
Так, блин, и не прочитал, чего он там про подрядчиков говорил…