Ловушка для творца
Шрифт:
После тех событий на виртуальные игры наложили мораторий.
Однако прошло немного времени и все вернулось на круги своя. Сыграла свою решающую роль беспрецедентная рентабельность виртуальности, и выводы компетентных, скорее всего проплаченных горсткой олигархов, комиссий, посчитавших жалкий огрызок, оставшийся от некогда огромного «Мира», не представляющим угрозы.
Да, Мир отделился, став самостоятельной реальностью, забрав себе львиную долю населения и, видимо, часть доселе общего пространства-времени, не подвластную даже простому осознанию недоумевающими Земными учеными. В тот момент
Блеклость и серость повергали в стресс, привыкших к яркому многообразию, выживших землян. Участились случаи депрессивных суицидов, и население еще уменьшилось, на неизвестные десятки процентов. Оставшиеся крохи человечества адаптировались, перетерпели и привыкли. И на такой Земле мы сейчас живем — серой, малолюдной и технологически возмужавшей. Малочисленность трудовых ресурсов, заставила обленившиеся осколки человечества, с утроенной энергией искать полноценную им замену, чтобы не реализовались многочисленные постапокалиптические сценарии. Слава богу, у выживших руководителей, хватило здравого смысла и воли прекратить распри и действовать сообща.
При отделении Мира, часть его, по непонятным причинам, осталась в виде сильно урезанной в объеме и функционале ММОРПГ «Мир», которую периодически запрещали и снова разрешали под давлением остатков общественности.
Мне повезло и не повезло, одновременно. Повезло в малости — полуторагодовалого пацана все произошедшее почти не коснулось, и не повезло в большем — я совсем не помню своих родителей, они сгинули во время Исхода. Меня воспитывали приемные, вторые родители, и они сделали невозможное — привили ребенку отвращение к играм. Игра — пустая трата времени. Игра — плохо. Играют только глупые и недалекие люди.
И в этом вторая причина. Мне не важно, какая игра.
Важно только то, что миллионы людей тратят невосполнимую часть своей жизни на то, чтобы отвлечься от этой самой жизни, сбежать от реальности серых будней в любую другую реальность, пусть даже голубую или розовую.
Хотя бы ненадолго, пока не станешь «дураком», пока не угадаешь, что написано на бумажке, приклеенной к твоему лбу, пока не отвлекут домочадцы, которым все равно добил ты босса или нет. А лучше навсегда, — туда, где солнечнее, океанистее, песчанее, менее беспокойно, менее напряжно, более сыто и пьяно.
И, наконец, — третья причина.
Если ты уже в самой захватывающей игре, зачем отвлекаться на всякую ерунду?! Твой единственный достойный соперник — твоя Смерть, а высшая и единственная ставка — твоя Жизнь. Каждый раз, складывая парашют, дергая кольцо, проверяя альпинистское снаряжение, спускаясь после опьяняющего мига покорения вершины, заправляя баллон воздушной смесью и ныряя в подводную пещеру, прыгая с вертолета в лыжах, чтобы на гребне лавины спуститься в долину, ты знаешь правила этой игры, ты знаешь, каков главный приз. И если в ходе очередной партии ты, кроме главного приза получаешь что-то еще, скажем — находишь один из галеонов «серебряного флота» Елизаветы Фарнезе, то это только небольшой приятный бонус.
Такую Игру я люблю и принимаю.
К чему это все я рассказываю? Да так, просто обрисовал свое жизненное кредо.
Жил я, мотаясь из одного конца света в другой, постоянно испытывая себя на «слабо» и не печалясь ни о чем, кроме самых насущных вопросов: где я еще не был, куда бы поехать, чтобы унять накатывающий сплин, что и где съесть вкусного и полезного, в каком отеле переночевать, по пути к очередному месту поиска или драйва. Даже квартиру купил, как-то совершенно случайно, хотя она и не нужна мне была особо, все время на колесах, в дороге.
Увлечениям моим имя — легион. Перечислять все, слишком долго, язык заболит. Можно их описать одним словом — адреналин. Все то, что заставляет учащенно биться сердце, все то, что изначально вызывает страх и может быть преодолено, все то, что несет в себе радость находки и дарит опьяняющий миг счастливого достижения — все это мои увлечения.
Так и шел я одиночкой по жизненной тропе, пока не встретил случайно, свою полную противоположность — непредсказуемую Веру-Веруню. Ее появление в моей жизни, ничем иным как жульничеством, со стороны моего главного соперника, назвать нельзя. Притупить мою осторожность, заставить размягчиться, ошибиться, и тем самым, если и не выиграть очередной раунд, то хотя бы послать меня в нокдаун.
Хотя… Я уже говорил, что в эту игру я играю.
Хорошо, пусть будет так! Ставки поднимаются!
Дело было в Куршевеле.
В тот день, я сделал отличный, разгоняющий сплин, спуск на сноуборде с самой вершины Эгий дю Фруит, по северному склону, там, где нет даже «черных» трасс. Не особо торопясь, прокатился по долине между Рок Мерле и Крю Нуар, через Куршевель 1850 к отметке 1650.
Еду потихоньку, день солнечный, уклон в этом месте очень маленький, для детского сада, в общем — красота!
Отвлекся на окружающие пейзажи, и чуть было не переехал, раскинувшую на моем пути руки-ноги, интересную сероглазую шатеночку, спортивную фигурку которой, в нужных местах, выгодно облегал черный лыжный костюм от Шанель. Хорошо вовремя заметил. Одна ее лыжа, производства той же известной мадам, по-прежнему находилась на своем месте, крепко держась за ботинок, а другая, судя по оставленному следу, попыталась сбежать в ближайший еловый подлесок.
Идти девушка не могла. Нет, мне, как истинному джентльмену не трудно доставить ее вниз, к доктору. Но сначала схожу, пошарю под елками, в поисках подлой беглянки — лыжи. Нашел. Недалеко ушла.
Вторую, в которую мертвой хваткой вцепился ботинок, тоже освободил и вручил сероглазке, а саму ее взял на руки и встал на сноуборд. Так, под аплодисменты сентиментальных француженок и подбадривающее улюлюканье бесшабашных русских, докатились прямо до входа в ее отель.
По пути она рассказала, — зовут ее Верой, приехала она «прицепом», со своими друзьями молодоженами, и они укатились вниз, а она упала, подвернув ногу и ей больно, а они не вернулись, а она лежит, вся такая одинокая и почти в слезах от обиды, не от боли. Костюм и лыжи — не ее, их дала Таня, ее подруга, ну та невеста, у которой богатый жених, а так она на лыжах-то и кататься-то не умеет, — в их южном городке, снег выпадает раз в сто лет.