Ловушка для творца
Шрифт:
Вот и личная комната. В кроватку и на выход.
Темнота.
Глава 12
XII
«Никто не жаждал катастроф,
Не рвался в новую реальность,
Никто не видел вещих снов -
Произошла случайность»
Олег Митяев. «Случайность».
2043 г.
Антон Кириллов.
В реале тоже наступил глубокий вечер.
Тело, привыкшее к ударным дозам физических нагрузок, протестовало нещадной болью в пояснице и выше, между лопаток, недвусмысленно давая понять, что многосуточное лежание в якобы
С утра перепаковал парашют для бейсджампинга, тщательно контролируя укладку. Потеряю время — сохраню жизнь. Подходящих скал поблизости нет, да и не надо, хотя намного приятнее прыгать в живописных местах, с Тафт Пойнт, например или Серро-Торре и пролетать над пестрыми каменными россыпями и далекими внизу деревьями, аки птица. Только далековато до Патагонии и той же самой Калифорнии. А вот заброшенная еще в прошлом веке телевышечка, поблиз Чухломы, вполне подойдет. И ехать не далеко, часа два всего на авто, и высота подходящая — 350 метров. А пейзажи потом посмотрю, по свободе, главное — адреналин и налитые силой мышцы. Заберись еще на те три с половиной сотни, да по проржавевшим лестницам, пять потов сойдет.
В общем, собрался и поехал. Дальше и рассказывать, смысла нет. Как ехал, как забирался наверх, как прыгнул, ух! Три раза. Целый день потратил и ведро пота. Попробуйте сами, но я не подстрекатель, все последствия на вашей совести.
Вернулся домой около одиннадцати, принял душ и сварганил яичницу из пяти яиц на помидорах, с копченой колбасой. Пошла за милую душу.
Уже домывал посуду, когда запиликал смартуотч. Звонил Дима.
— Привет, Тоха! Пятый раз звоню!
— Да я смартик отключил, прыгал…
— А-а, ясно! — он был в курсе моих заморочек. — Как ты смотришь, чтобы смотаться к Лешозерам? До снега еще месяц — полтора, а диван мне давить надоело. Да и ненаглядная уже загрустила!
Ненаглядная — это Люба, его жена. Отношения у них довольно своеобразные. По приезду из поиска, Дима несколько дней катался как сыр в масле, вкушая плоды сладострастия и семейного уюта, обцеловываемый и объедающийся. Примерно через неделю бурные страсти спадали, а еще через неделю Дима, выжатый как лимон и морально и физически, улепетывал в очередную экспедицию, отшучиваясь перед друзьями, мол, чем чаще разлуки, тем фееричнее встречи. Вот, видимо и наступил такой момент.
— Привет! А ты что, уже успел с Аксиньей встретиться?
— Конечно! Тут такая интересная фигня намечается. Короче, поехали, а? По пути все расскажу. У меня все готово к выезду.
— Прямо сейчас, что ли?
— Да не. С утра пораньше.
— Это во сколько?
— Ну, в пять, скажем. Добираться то — не ближний свет.
— Ладно, добро, заезжай.
Отключившись, подумал — а не сходить ли в «Мир», содержимым носка поинтересоваться. Не, не пойду, если зацеплюсь, до утра не выйду, а еще поспать перед выездом надо. Устал. Ладно, буду знать, что у меня в заначке некий сюрприз имеется…
Шоссе А-119. Еле слышно шуршат по асфальту шины полюбившейся Диме «Нивы — Арктика». Мы уже проехали Вологду и приближались к парку «Русский север», до Водлозерского парка и трех Лешозер оставалось еще столько же.
В этот раз Дима не стал брать никого из своих поисковиков, мотивируя себя словами: чем больше народу — тем меньше кислороду. А проще говоря, лимиты выбраны, и финансы поют романсы.
Только сейчас, после обсуждения планов на следующий сезон, пересказа последнего 7D фильма, просмотренного им с Любой на выходные, находок конкурентов из «Гипербореев», позднего завтрака в придорожном кафе после Вологды и прочей ерунды, Дима приступил к рассказу о поездке в Сердоболь (Сортавалу) к Аксинье.
— Представляешь, нашел ее сразу, как Кузьминична и говорила. На въезде в город остановился у магазина, сигарет купить, подхожу, а с лавочки поднимается, не поверишь! Такая красавица! Невысокая, лет двадцать, как там в кино? «Ах, боярыня, красотою лепа, червлена губами, бровьми союзна…» Короче, у меня аж дух захватило! Представляешь? Только в лице что-то такое не совсем славянское, едва уловимая раскосинка в глазах, что ли? Хотя мало ли кровей в нас намешано? Так вот, встает она мне навстречу, и говорит:
«Здравствуй Дмитрий свет Данилович! Заждалась ужо я тебя!»
Представляешь?! А я глаза вытаращил и языком во рту не проверну. А она смотрит на меня и улыбается, а я взглядом к ямочке на подбородке прикипел, и мысли в кучу собрать не могу. Как будто выдуло все. Она ждала — ждала, а потом рассмеялась и говорит:
«Ладно, уж, сокол ясный, не мучайся! И так знаю, зачем пожаловал».
Потом достает из расписной торбы вот это, — он достал из внутреннего кармана куртки расческу и подал мне.
— Расческа?
— Сам ты, расческа! Это гребень!
Я внимательно осмотрел зубчики. Посчитал — двенадцать. Потрогал пальцем — острые, но не поранишься. Материал непонятный, больше всего на кость похожий, бежевым бликует, теплый на ощупь, в кармане нагрелся, наверное. На сплошной стороне три волны по всей длине вырезаны.
— И это все?
— Нет, не все! Еще она сказала, что гребень этот сам знает, когда время придет. И чтобы перстень с вправленной синей семилучевой звездой ты себе забрал и носил не снимая, пока не отдашь тому, кого первым увидишь, разделившись надвое. А ей, я чтобы привез цепь разрубленную. Все остальное же, берите, говорит, все ваше — что хотите, то и делайте. Только корону брать запретила. Время, говорит, не пришло для нее еще.
— И ты все это время о ерунде всякой трепался?
— А что, надо было перед посадкой в машину все выложить? Ты бы тогда уже сиденье до пружин протер, ерзая задницей от нетерпенья! — засмеялся он. — Надо было до Водлозера потянуть!
Я прекратил елозить в кресле. Точно подметил, Зоркий Сокол!
— А дальше?
— Дальше? Дальше, она развернулась, и как лебедь белая, нет, платье на ней серое, с вышивкой, шерстяное, аутентичное, без сомнений, уплыла за угол магазина.
— Да уж, умеешь ты подход к женщинам найти! Лебедь серый и тот за угол смылся!