Ловушка для вершителя судьбы
Шрифт:
В прямоугольной коробочке, обитой зеленым бархатом, аккуратно покоились шахматные фигуры. Но какие!
Тридцать две миниатюрные статуэтки величиной с женскую ладонь, каждая из которых была когда-то искусно выточена из кости неизвестным мастером. Если взять фигурку в руки и поднести к солнцу, отполированная поверхность начинала играть, блестеть, переливаться. Даже я, повидавший райские красоты, был в неописуемом восторге. Да и без солнца фигурками можно было любоваться бесконечно – настолько тонко, продуманно и изящно была проработана каждая деталь. Ладьи напоминали башни старинных замков, ферзи и короли выглядели как царственные особы, коней изображали вооруженные всадники, роль пешек играли фигурки воинов. И при этом в башнях был намечен каждый камень, короны были украшены драгоценными камнями, одежды
– Это очень старая семейная реликвия, – поведал Данае отец. – Моей бабушке эти шахматы подарила ее прабабушка в день свадьбы, а ей…
Моя подопечная вежливо улыбалась, но совсем не слушала. Ей не были интересны семейные предания, она прикидывала, сколько стоит чудо, которым она теперь обладает. И сколько оно будет стоить через десять лет, а сколько через двадцать…
– Береги эти шахматы, дорогая, – продолжал отец, не замечая алчного взгляда единственной дочки. – Время сейчас неспокойное, идет война, не знаешь, что будет завтра… Но я надеюсь, твои внуки и правнуки тоже увидят эту красоту.
– Ах, папа! – Даная бросилась к нему на шею и звонко расцеловала. – Спасибо тебе большое! Какие дивные шахматы!
Да, подарок пришелся кстати, но совсем не потому, что был семейной реликвией. Даная быстро поняла, что набор фигурок многолетней давности стоил целое состояние.
С того вечера девочка словно заболела своими шахматами. Могла весь вечер просидеть, рассматривая фигурки, гладить их, даже разговаривать с королями и ферзями. Тридцать две статуэтки стали для нее символом небывалого, фантастического богатства.
«Я ведь могу их продать, – размышляла она, – и купить на эти деньги…»
Далее следовал целый список. Но Всевышний, какими же приземленными и скучными были ее фантазии! Наряды, дача, драгоценности, велосипед, автомобиль… Последний ей особенно хотелось, хотя, на мой взгляд, это совсем не дамская игрушка. Мне даже кажется, Даная не слишком хорошо представляла себе, как с ним обходиться. Однако она не раз слышала рассказы отца, который за три года до ее рождения побывал на какой-то необыкновенной выставке в Париже, длившейся аж три недели. (Я тоже слышал этот рассказ не раз и не два, и, признаться, мне он порядком надоел. Но что же делать, если от какой-то выставки у человека столько впечатлений? Впрочем, история запомнилась и потом пригодилась – я рассказал ее маленькому Алеше. Он сохранил ее в памяти и так полюбил, что несколько раз использовал ее в своих статьях в автомобильном журнале, а позже в одном из романов.) Так вот, на этой самой выставке отец Данаи впервые увидел удивительный автомобиль, управляемый не рычагом, а рулевым колесом. Даная даже запомнила название марки. «Панар-Левассор» или что-то в этом роде. С тех пор прошло много лет, сейчас все автомобили были с этими самыми колесами, но ей хотелось иметь тот – первый. Наверняка он стоит безумных денег. Еще лет через двадцать его можно будет продать с аукциона. И купить… Мысли начинали течь по второму кругу. Этот автомобиль был для нее таким же символом богатства и удачи, как подаренные шахматы. И таким же источником будущего дохода.
Кто-то наслаждается, слушая музыку, кто-то – делая научное открытие, а кто-то посвящает свою жизнь другому человеку и этим счастлив. Ну а моя Даная находила необъяснимое удовольствие, пересчитывая деньги и прикидывая стоимость тех вещей, которые можно на них купить. Набор старинных шахмат был пропуском в желанную жизнь. Почему, спросите вы, она не относилась так же, например, к картинам, висевшим на стенах в гостиной (а среди них были очень неплохие, уж я-то разбираюсь в живописи после лет, проведенных рядом с талантливым художником), или к саксонскому сервизу на двенадцать персон, занимавшему почетное место в горке? Я этого не знал. Могу только предположить, что для людей, чьей страстью являются деньги, очень
Она не спешила продавать шахматы, но совсем не потому, что дорожила семейной реликвией. Ни разу в ее хорошенькую головку не пришла мысль, что ее предки много лет передавали эти шахматы из поколения в поколение, даже не представляя себе возможности расстаться с ними. Впрочем, Даная тоже думала о продаже не всерьез. Но по другой причине. По какой? По той же, по какой скупой человек умирает оборванным и голодным на сундуке с золотом – он просто не в силах выпустить из рук свое богатство.
Все эти наблюдения были очень печальны для меня. Мало того, что с надеждой заняться творчеством в этот визит на Землю мне пришлось распрощаться, но это было еще не самое страшное. Всем сердцем я чувствовал, что человека, у которого на уме только одни корыстные помыслы, вряд ли ожидает счастливая судьба. Время подтвердило, что я был прав.
Совсем скоро жизнь моей подопечной коренным образом изменилась. В стране, где и до того было не слишком спокойно, начались совсем уж бурные волнения. Не люблю вспоминать то время, стрельбу на улицах, грубых и мрачных людей с оружием, ненависть, страх и отчаяние, поселившиеся в сердцах… Многие родные и знакомые Данаи спешно уезжали, бросая дома, вещи, драгоценности. Признаться, я надеялся, что ее семья тоже покинет родные края и отправится на поиски лучшей жизни. Хотел я этого не потому, что боялся предстоящих трудностей, а потому, что мне неприятно и больно было смотреть на происходящее. Я люблю яркие краски, неспешные разговоры, возвышенные переживания – а это все вдруг исчезло, сменившись какой-то мрачной пустыней, где вообще не было места прекрасному. Казалось, весь воздух в стране был пропитан чем-то очень тяжелым, настолько тяжелым, что даже мне, ангелу, трудно стало дышать.
К счастью, сначала семье моей Данаи повезло больше, чем многим другим. Их не выселили из дома, не отобрали у них ценности. Отец Данаи, как вы помните, был врачом, а на услуги докторов есть спрос в любые времена. Благодаря этому семья выжила в самые тяжелые моменты. И как-то даже приспособилась ко всему происходящему. Так уж устроен человек: сначала что-то кажется ему невыносимым, он уверен, что не выдержит этого и нескольких минут, часов, дней… А потом ничего, привыкает.
Жизнь продолжалась, пусть она уже была не такой спокойной и благополучной, как раньше. Но Даная была молода, а в молодости все воспринимается и переносится легче. Это старость остро переживает любой дискомфорт, а молодость занята совсем другими вещами.
В двадцать два года моя девочка вышла замуж. Она утверждала, что сделала это по большой любви – но я-то видел, что пылкое чувство поселилось в ее груди лишь после того, как она узнала, что ее будущий жених владеет несколькими ресторанами. Ее избранник мне не понравился, слишком уж он был расторопен и вспыльчив, слишком груб и азартен. Вообще-то я люблю азартных людей. Несколько раз мне попадались такие, когда я, случалось, подменял своих собратьев. И я всегда старался помочь: где отведу от проигрышной игры, уложив его с высокой температурой дома, где, наоборот, силой усажу с мелкой монетой в кармане за ломберный стол да полюбуюсь через полчаса блеском, появившимся в его глазах после крупного выигрыша. Как я уже говорил, обожаю этот блеск! Что за сила скрывается за ним! Тоскую при взгляде на флегматичных, скучных…
Этот человек тоже смотрел на мир с задором, но его задор был каким-то чрезмерным. Для жениха моей подопечной буквально не существовало ничего святого, как любят говорить люди. Да и не пара он был ей, совсем не пара! Он, казалось, был вытесан топором, тогда как мою Данаю словно выточили изящным ножичком с тончайшим лезвием.
Но что мне понравилось, так это то, как начали меняться мысли моей девочки. «Я так его люблю, что готова отдать за его счастье все, что угодно!» – думала она, и мои крылья трепетали от радости.