Ловушка для волшебников
Шрифт:
Торкиль явно разозлился, что маме так много известно и ее ничем не поразишь. Он надулся, а потом сказал:
— Я знаю, зачем Маунтджою слова, мы все знаем. Не знаю другое: для кого именно они нужны. Ну же, не томите, миссис Сайкс. Неужели супруг даже не намекнул вам, кому на самом деле предназначены слова?
— Нет, — коротко ответила мама, — потому что он тоже этого не знает.
— Только не говорите, что вы не пытались отгадать! — вкрадчиво промурлыкал Торкиль. — Намекните хоть словечком, кого из
— Я же сказала, понятия не имею, — отозвалась мама. — Честно говоря, Торкиль, о вашем существовании я узнала лишь три дня назад, а до этого и не подозревала, что Квентин каждые три месяца пишет для Маунтджоя какие-то слова.
«Нет, с Торкилем так нельзя, мама выбрала неправильную линию поведения, — подумал Говард. — Торкилю вовсе не нравится быть неведомо кем, он хочет прославиться на весь город. А мамина рассудительность и прямолинейность его бесят. Вон как надулся — разобиделся».
— Вы ничего не разузнали за целых тринадцать лет, — продолжала мама. — Почему же вдруг вам теперь приспичило?
— Потому что Арчер сделал ход, — раздраженно ответил Торкиль. — Разработал наконец подробный план, как поработить мир, чтобы окучивать его единолично. И Диллиан тоже разработала. Вот уже неделя, как она организует вокруг себя всех женщин в стране. Эта парочка у меня под колпаком. Кроме того, — тут Торкиль слегка просветлел лицом, — в последнее время в воздухе запахло переменами. У меня на подобные вещи отменное чутье.
— Да неужели? — сухо спросила мама.
— Да, а еще я очень ранимый, — провозгласил Торкиль.
— Оно и видно, — кивнула мама.
— И меня легко обидеть. Собственно, я уже обиделся, — добавил Торкиль для весомости. — Если бы от вас не зависело кое-что очень для меня важное, я бы выскочил из этой машины сию секунду!
— Что же я могу для вас сделать? — в сто раз суше обычного спросила мама.
Говард ерзал и изнывал, не зная, как просигналить ей «перестань». Мама обращалась с Торкилем точь-в-точь как с Катастрофой, а с ними обоими так нельзя. Торкиля затрясло от злости.
— Сейчас скажу, — ответил он. — Ваш муж ведь собирается написать Арчеру две тысячи слов?
— Думаю, в конце концов напишет, — согласилась мама.
Говард в этом сомневался, но встревать не стал. — Вот когда напишет, ваша задача — забрать их и принести мне, — продолжал Торкиль.
— Интересно, как я это проделаю? — парировала мама. — Может, когда он закончит слова, меня и дома не будет.
Говард ощутил, как сиденье под Торкилем ходит ходуном — от злости его колотило все сильнее.
— Значит, придется вам придумать, как их заполучить! — отрубил Торкиль. — Пустите в ход какие-нибудь женские хитрости и уловки. Добудьте мне слова любым способом. Меня можно найти на Епископской в диско-клубе практически каждый вечер, кроме воскресенья, а если не там, то в соборе.
«Торкиль тоже выбрал неверную манеру разговора, с мамой так нельзя», — думал Говард. Мама говорила все рассудительнее и все суше.
— А с какой стати я должна добывать вам слова? — спросила она.
Терпение у Торкиля лопнуло. Он завизжал так, что в машине задребезжали стекла:
— Потому что я вам приказываю! Потому что я главный по музыке! Не послушаетесь — останетесь без работы, ясно вам?
— Без работы? — Мама не на шутку встревожилась.
— Да, без ра-бо-ты! — проорал Торкиль с видимым удовлетворением.
И тотчас успокоился, — понял, что произвел впечатление. Совершенно как Катастрофа: она тоже, бывало, поголосит и уймется.
— Вот-вот, — раздумчиво протянул он, — ваша должность вполне может подпасть под государственные сокращения. Думаете, мне это не по силам?
— Н-н-не знаю, — выдавила мама.
— По силам, не сомневайтесь. Поэтому не советую рисковать. Добудьте мне слова, — повторил Торкиль. — Ну же, обещайте.
Мама разомкнула губы.
— А не то Городской совет уволит вас по сокращению штатов, — пригрозил Торкиль.
Мама вздохнула:
— Что ж, в таком случае обещаю, но…
— Отлично! — воскликнул Торкиль. Добившись своего, он сразу же взбодрился и повеселел — ну вылитая Катастрофа. — Значит, буду ждать от вас весточки на следующей неделе. Добейтесь, чтобы Сайкс написал слова за выходные, и…
Он повернулся на сиденье и взглянул на Говарда, держа палочку на изготовку. Говард стиснул зубы и дал зарок, что не поддастся забывательным чарам Торкиля, как-нибудь их преодолеет. Он собрал все силы, но тут Торкиля осенило:
— Ах да, клещик, надо бы и тебя выслушать. Скажи-ка, кто из нас, по-твоему, пользуется словами твоего папочки?
Отлично, новая лазейка для разведки! Говард тут же взялся за дело:
— Точно не вы, — веско сказал он, стараясь польстить Торкилю, — хотя, возможно, вы и блефуете. Диллиан тоже может блефовать. Ясно одно: тот, кто пользуется словами, не желает, чтобы об этом пронюхали остальные в семействе. Но на Арчера я тоже не думаю. Он сказал, что это не он, и, по-моему, не врал. Шик… тут я пока не знаю, не сталкивался еще, поэтому…
— И не советую, клещик, — сказал Торкиль. — Шик у нас окучивает преступность. Валяй дальше.
— Значит, вполне возможно, что Шик, — продолжил Говард. — Насчет Хатауэя я вообще ничего не представляю, но, если жильем занимается Вентурус, может, это он? Маунтджой ведь работает в жилищном отделе. — Говард вспомнил, что папа познакомился с Маунтджоем, когда играл в гольф, и что спорт окучивает сам Торкиль, но решил об этом не упоминать. Закончил он так: — Сам Арчер, по-моему, подозревает Эрскина.