Ловушка страсти

Лонг Джулия Энн

Значит, герцог бродил по всему дому.

И Женевьева действительно видела его в саду. Зачем он каждую ночь после полуночи ходил по дому? Неужели все сказанное о нем — правда и совесть не давала ему уснуть? Когда он вообще спал?

Герцог сделал несколько глотков коньяку и опустил бокал. Угасающий огонь в камине слабо освещал его. Казалось, будто он залит золотом.

Женевьева смотрела дольше, чем следовало. На нем не было пальто, и она отчетливо видела его силуэт. Он был худощав и гибок.

Его плечи

чуть шевельнулись, наверное, вздохнул.

Через секунду он отпустил штору, и она упала с легким шорохом.

Герцог медленно отвернулся от окна, видимо, приняв решение вернуться к себе. Протянул руку к свече.

И замер.

Должно быть, он что-то заметил, потому что повернулся так стремительно, что Женевьева подскочила на месте.

Он медленно выпрямился и посмотрел на нее.

«Наверное, привял меня за призрака».

Нет. Женевьева прекрасно понимала: герцог знает, кто перед ним.

Затаив дыхание, они молча смотрели друг на друга, а их разделял лишь мраморный пол, покрытый ковром. Галстук герцога был приспущен. В треугольном вырезе рубашки можно было видеть кожу, золотистую от горящего в камине огня, завитки темных волос, притягивающие взгляд.

Женевьева не могла разглядеть выражения его лица.

И тем не менее она чувствовала: его глаза прикованы к ней. Даже издалека, он заставил ее вспомнить о красивых губах, о волосах наяды, непозволительно нежной руке. Внезапно ее кожа загорелась, и даже ночная сорочка стала чем-то лишним, наполнившим ей о чужих прикосновениях.

«Что случится, если я подойду к нему?»

Герцог обладал репутацией человека, который мог завоевать любую понравившуюся женщину. Он не был совратителем девственниц. Не наставлял рога женатым. Все были потрясены, когда он принялся старомодно ухаживать за леди Абигейл.

Герцог стоял совершенно неподвижно. Какое-то мгновение Женевьева тешила себя мыслью, что это всего лишь сон. Ее сердце все так же сильно билось.

Она решила уйти, но вместо этого сделала шаг вперед. Она могла бы поклясться, что герцог затаил дыхание. И тут она резко повернулась и помчалась вверх по лестнице, путаясь в подоле ночной сорочки.

Глава 13

Следующее утро выдалось немного сумрачным, но в утренней столовой, как обычно, было тесно и шумно, и Монкрифф с удивлением отметил, что ему, пожалуй, приятно здесь находиться. Он занял свое привычное место, и все присутствующие поступили также.

— Доброе утро, леди Миллисент. Что вы будете рисовать сегодня?

Он решил немного подразнить ее.

— Котят! — радостно отозвалась Миллисент. — Я нашла в амбаре целый выводок. А еще хочу нарисовать уток. Может быть, сходим сегодня на прогулку?

Герцог заметил, что Гарри не высказал особого воодушевления. Сегодня утром он казался подавленным.

— Никогда не играй с герцогом в карты, сынок, — заместил Джейкоб, по-своему истолковав его мрачный вид — Он всегда выигрывает.

Герцог пожал плечами, Гарри слабо улыбнулся, а Йен отложил в сторону серебряные приборы, потому что в присутствии герцога терял аппетит.

Сам же герцог проголодался. Он отрезал кусок омлета и наколол на вилку ветчину, а экономка и три служанки засуетились рядом, обеспокоенно кудахтая, подглядывая друг за другом и то и дело подливая в чашку герцога дымящийся черный кофе прямо с огня.

Он видел, как Жеаевьева Эверси режет омлет. Эта ее привычка странно очаровала его. Такая же педантичная и своеобразная, как и она сама.

Герцог с интересом обнаружил, что она тоже бродит по дому по ночам. Он заснул, мысленно представляя ее образ: как она бросилась вверх по лестнице, ее длинные черные волосы разметались по плечам, подол ночной сорочки развевался.

Она убегала от него.

Она убегала от себя. У мисс Эверси это прекрасно получалось.

Герцог с нетерпением ожидал, когда все переменится.

— Водоплавающие — серые птицы — любопытный предмет для рисования, — согласился он с Миллисент.

— Я люблю в них пострелять, когда они вырастут, — заметил Джейкоб Эверси.

— Папа! — с уюром произнесли Оливия и Женевьева.

Миллисент не обиделась, обратив все внимание на джем, который передавали сидевшему рядом Гарри, и она, очаровательно наморщив носик, перехватила тарелку.

— Что? — удивленно спросил Джейкоб. — Взрослые, они уже не такие пушистые и очаровательные, зато очень вкусные, — дружелюбно добавил он и откусил половину тоста. — Гарриет знает, как хорошо приготовить дичь, а ваша мать делает мятное желе…

Изольда Эверси посмотрела на мужа, и в ее глазах было выражение мольбы.

Джейкоб замолчал и постарался избежать взгляда жены.

Монкриффа снова охватило любопытство. Какой-то тайный разлад существовал между супругами. Возможно, все еще можно исправить. Герцог вспомнил свою ссору с женой.

— Во что сегодня будем стрелять, ребята? — продолжал Джейкоб, словно они уже прияли решение идти на охоту. — В куропаток? Фазанов? Уток? Леди могут сначала нарисовать их, а потом мы пристрелим птиц, — иронично добавил он и подмигнул.

— Я не против того, чтобы пострелять, — поддержал его герцог.

Йен перестал жевать, шумно проглотил кусок и твердо произнес:

— Мне кажется, будет дождь.

В этот момент облака рассеялись, и в окна полился яркий солнечный свет.

— Мой мушкет всегда начищен, — продолжал герцог почти с нежностью.

— Вы всегда были замечательным стрелком, — небрежно заметил Джейкоб.

— И остался таковым, — радостно согласился герцог.

Он поймал взгляд Женевьевы, ее глаза озорно блестели. Она тут же опустила голову.