Лоза Шерена. Братья. Часть первая
Шрифт:
Может, попробовать?
Может, и попробовать. Но что щенок отсюда больше не уйдет, Алкадий знал точно.
Он медленно поднялся с кровати, улыбнулся:
— Магия, говоришь? Место тебе не нравится?
И махнул рукой. Домик преобразился. Выпрямился, будто помолодел. Засверкали чистотой полы, укутались в ковры стены, захрустел радостно огонь в печи, и свет, проникающий через чистые тонкой работы занавески, стал вдруг золотым. Ласковым.
Да и сам Алкадий преобразился. До этого ему незачем и не для кого было принаряжаться. Грязный и давно забывший
— А ты совсем же не старик! — засмеялся вдруг юноша.
И обернулся на богато накрытый стол, судорожно сглотнув… Голоден? Вот она, беспечность молодости… и проданная за косточку щенячья преданность.
— Так лучше, мой ученик? — спросил Алкадий. И когда юноша кивнул, мягко пригласил:
— Ешь, ешь, силы тебе понадобятся… Ведь учитель я строгий.
И сжирающие душу ненависть и обида вдруг куда-то отступили, растворились в восхищенном мальчишеском взгляде. Как же он молод! И как жаль, что в светлых красивых глазах его уже плещется укрытая боль…
Они чем-то похожи. И Алкадию это нравилось.
— Как тебя зовут, ученик? — спросил Алкадий, любуясь своим дерзким щеночком.
— Лиин, мой учитель, — быстро ответил юноша. И прыгнул на скамью, принимаясь за еду…
Лиин, значит…
Ярость. 5. Рэми. Плен магии
Я никогда не противлюсь искушению,
ибо знаю по опыту: то,
что мне вредно, не искушает меня.
Джордж Бернард Шоу
Вирес давно уже почувствовал, что повелитель в смятении. Неудивительно. Тоска Деммида отравляла душу, затаенная боль грызла сердце. Наконец-то он позвал. Повинуясь приказу явиться немедленно, телохранитель зашел в спальню и удивился царившей там темноте. Хотел было сказать замку зажечь светильники, но остановился, услышав тихий приказ:
— Оставь.
— Мой повелитель, — поклонился Вирес.
Ему не нужны были глаза, чтобы видеть: огонь силы повелителя горел в его душе и днем, и ночью, и Вирес всегда знал, где Деммид находится и что сейчас чувствует. Безошибочно найдя своего повелителя в темноте, он встал на колени и поцеловал руку своего единственного архана, прижался к холодным пальцам лбом, пытаясь передать хоть немного утешения.
Сколько Деммид просидел в этой темноте, в этом кресле?
— Ты устал, мой повелитель.
—
— Больше нельзя, ты и сам ослабел… остальные твои телохранители на грани срыва. Так нельзя, мы должны позволить Миру заснуть…
— И сдаться? Ему лучше, я чувствую.
— Ненадолго, ты же сам знаешь. Уже к завтрашнему утру его силы вновь иссякнут и взять их будет неоткуда. Позволь погрузить Мираниса в кокон… пока я еще могу. Мой повелитель, свет души моей, позволь!
— Это так похоже на смерть. И Мир может никогда не проснуться… я хочу, чтобы он… пожи… пободрствовал еще немного.
— Я знаю, — продолжал уговаривать Вирес. — Но это даст нам время…
— Время, время, у нас его нет, Вирес… ты же знаешь. Пророчество сбывается. Мой сын умрет, если не вмешается сын Виссавии, а Виссавия никогда не вмешается. Мы ничего не можем сделать.
— Он ждет тебя, мой повелитель.
Некоторое время Деммид молчал, и Вирес знал почему. Деммид любил своего наследника до безумия, и предсказание телохранительницы Ниши убило в нем душу. Миранис должен умереть. Полный жизни принц умрет и ветвь рода двенадцатого оборвется…
— Знаю, — сказал, наконец, Деммид. — И боюсь посмотреть ему в глаза. Я великий маг, самый сильный в Кассии. И я бессилен. Понимаешь? Я проиграл. И потому не могу его видеть. Моего единственного сына… символ моего проигрыша. Вир...
— Да, мой повелитель.
— Ты же понимаешь, не только ему суждено умереть.
— Да, мой повелитель.
— Ты боишься смерти, Вир?
Вирес лишь усмехнулся и ответил:
— Боюсь, мой повелитель. Я боюсь твоей смерти. И знаю, что ее мне не пережить.
— Вир, Вир, мой глупый юный друг, — прошептал повелитель, и Вирес вдруг с удивлением почувствовал, как рука повелителя коснулась его волос.
— Мой повел…
И ответом ему вновь было лишь молчание. Наконец-то заснул. Вирес осторожно поднялся, укутал Деммида в свой плащ и вышел из спальни. Виссавия, может, и не вмешается, а вот ее сын…
Вспомнив медальон Армана и донос, в котором были описаны слова гадалки, Вирес улыбнулся…
Кто сказал, что сын Виссавии должен прийти из Виссавии? Кто сказал, что все должно закончиться вот так? Пророчества?