Лоза Шерена
Шрифт:
С трудом поднявшись на лапы, то и дело опираясь плечом на стены, на мебель, я побрел по коридору. И слышал, как скреблись под полом обнаглевшие мыши, как тихо кто-то постанывал, там, внизу, в подвале...
Прополз мимо домашнего алтаря, где раньше всегда светились лампады, а сегодня было темно и пусто. Даже статуя богини в человеческий рост, с которой мама собственноручно каждое утро стирала пыль, теперь лежала в углу лицом вниз, а рядом валялся отколовшийся кусок руки... Тонкие мраморные
Страшно мне стало. Душно, когда я понял - в людном когда-то доме были только я, брат и доносившиеся из подвала стоны...
Я не знаю, почему не вернулся в свою комнату. Почему упрямо брел по пыли, преодолевая слабость, почему хотел помочь стонавшему внизу существу... Сквозь туман помню, как я сполз по ступенькам, как сорвался и покатился вниз, застыл, пузом распластавшись на земляном полу и все смотрел и смотрел на брата... Не верил. Не осмеливался поверить.
Жерл стоял ко мне спиной. И как мне, ему не требовалось света. Как и я, он уже давно не был человеком. Только вот я еще что-то чувствовал, а он - нет.
Он стоял над распростертым у его ног телом. Над окровавленным куском мяса, окутанным толстой, с мизинец, веревкой. И лишь приглядевшись пристальнее, понял я - не веревка то, нечто живое.
А человек на полу был жив. Повернул ко мне окровавленное лицо с выпученными глазами и с огромным трудом узнал я собственного отца...
– Жалеешь его?
– спросил Жерл, даже не обернувшись.
– После всего, что он тебе сделал, ты смеешь его жалеть? Я... я - уже не в силах...
И я вновь потерял сознание...
25.
Очнулся я человеком. Брат убрал от моего носа смоченный в соке эрнелы платок, подождал, пока я окончательно приду в себя и спросил:
– Ну и? Теперь ты не думаешь, что именно ты - позор нашего рода? Теперь знаешь, кто тут настоящее чудовище?
– Убей его!
– взмолился я, хватая Жерла за руку.
– Убей его, не мучай! Убей...
– Не могу...
– ответил брат.
– Лоза Шерена мне не даст...
И тут до меня дошло то, что должно было дойти уже давно - я оставил в этом доме слабого мага, а вернулся к человеку, от которого буквально лилась сила. Высшему магу. Но такая сила дается либо от рождения, либо за страшную цену."
"Жерл не был сильным магом, - удивился Рэми.
– Я бы почувствовал..."
"И в самом деле не был. Но на некоторое время стал. Выслушай меня Рэми.
– Я расскажу тебе сказку, - сказал вдруг Жерл.
– Хочешь послушать сказку?"
"Сказка о лозе Шерена, - выдохнул Рэми.
– И тебе он ее рассказывал? Но зачем, не понимаю..."
"Если не понимаешь, но ничего он тебе не рассказывал. Лишь про бедное растенице, не так ли? И про то, как оно удушило своего друга?
– усмехнулся оборотень после недолгого молчания. Рэми кивнул.
– Ну да, остальное Жерл тебе рассказать не решился. Это... гм... не очень приятная история. Да и на сказку продолжение не сильно-то похоже.
Но в ту ночь, я узнал столько же, сколько и ты. И очень удивился, что мой серьезный, достаточно строгий брат рассказывает мне сказки. Раньше за ним такого не водилось. Теперь же я его и вовсе не узнавал. Даже, сказать по правде, побаивался.
– Дай мне очнуться от болезни, - взмолился я.
– Дай остаться еще ненадолго...
– Обещай не спускаться в подвал, - немного помолчав, ответил Жерл.
И я обещал.
Подняться с постели я смог только на следующее утро. И, хоть и тянуло меня в проклятый подвал, ослушаться брата я не посмел. Просто бродил по знакомому до боли дому и удивлялся - почему больше не трогали душу ни книги, что читала мне на ночь мать, ни тяжелые, до самого пола зеленые портьеры, за которыми я когда-то любил прятаться, ни сохранившееся в тайнике под половицей сокровище - маленькая монетка, которую хотел я при случае пожертвовать богу судьбы. Хотел попросить милости для своей семьи, да не успел.
В тот вечер я поднял статую богини, поставил ее на пьедестал, зажег лампады у ее ног, с почтением отер статую от пыли и долго стоял на коленях, моля богов только об одном - о спасении души заблудшего брата.
Когда ко мне подошел Жерл, я не заметил. А он сел рядом на пол и прошептал:
– Знаю, что ты меня не поймешь. Знаю. Ты слишком мал, чтобы такое понять.
– А для Дома Забвения - нет?
– горько усмехнулся я.
– Когда мама умерла... я думал, что засну рядом. И больше не проснусь. Взять, заснуть и не проснуться, как просто. И все ж так просто не было.
– Все очень просто. Это люди усложняют, - ответил Жерл.
– Я тоже усложняю... Год прошел, когда отец отправил тебя в Дом Забвения. В первые дни я просто не верил. Знаешь, хотел извиниться перед тобой - за то, что испугался, что не защитил, позволил обидеть. Ходил к отцу, умолял, упрашивал, тебя вернуть. А он все повторял - отослал их в деревню, все в порядке, к чему такое беспокойство?
"Просто их ненавижу, - шептал он.
– Видеть не могу этого щенка... И сучку эту не могу... понимаешь?"