Лоза Шерена
Шрифт:
– Арис!
Никто не явился. Рэми сглотнул, представил себе, как пробирается в одиночестве через шумную, разноцветную толпу, как глотает придорожную пыль и каждое мгновение кто-то касается его плечом, бередя и без того пылающую рану. И нельзя застонать, нельзя показать, что что-то не в порядке, надо идти вперед... только вот как?
– Явись, Арис! И без крыльев! Иначе сам тебе крылья оторву!
– и тотчас устало добавил:
– Ты мне нужен... Если не придешь, я не выдержу.
19.
–
– Хорошенький плащик, - с ноткой беспокойства заметил пегас, щеголяя симпатичными, хотя и скромными седлом и сбруей.
– Вижу, что мы в городе. Вижу, что ты живой... пока!
– Живой...
– протянул Рэми. И добавил:
– Пока...
Лишь с третьего раза удалось Рэми взобраться в седло. И лишь когда развеялась тьма перед глазами, когда хватило сил выпрямиться, он прошипел:
– Едь!
"Еду!
– на этот раз голос пегаса прозвучал в голове.
– Вопрос только - куда?"
"Северный переулок, - заметил Рэми.
– Второй дом от храма счастья. Счас спрошу..."
"Не надо никого спрашивать, - ответил Арис, и голос его показался Рэми преувеличенно бодрым.
– Мы, пегасы, никогда не плутаем. Хочешь Северный переулок, будет тебе Северный переулок. Только что с хвостом делать будет?"
"Хвостом?" - с трудом сосредоточился на вопросе Рэми, борясь с очередным приступом слабости.
"С хорошеньким мальчиком, что удивляется появившейся ниоткуда лошади. Я ведь из-за него к тебе и не спешил. Знаю, что ты свидетелей не любишь... но когда понял, как тебе плохо..."
Рэми хотел возразить, что ему вовсе не плохо, но сил на спор уже не осталось. Ни на что их не осталось: удержаться бы в седле, и на том спасибо...
Пегас выехал на шумную улицу, и в толпе Рэми, как ни странно, стало легче.
"Рэми... я знаю, что тебе плохо, но с мальчиком надо решать... Я ведь его мысли давно читаю. Он не просто следит, он выжидает, подбирает момент, когда ножичком в толпе ударить... Рэми... прошу тебя... Не молчи! Хочешь, я его...?"
Рэми выплыл из волн слабости, бросил сидевшей у храма нищенке монетку и купил у разносчицы булку.
От свежего хлеба полегчало, но захотелось пить. Заказав у торговца кружку пива, Рэми одним глотком выпил половину, делая вид, что слушает похожего на кабана в фартуке мужчину.
– Вижу, ты приезжий, - сказал толстяк, наклоняясь к Рэми.
– Мой тебе совет, дружок, в городе после темноты не разгуливай. Плохо у нас теперь. Нечисть разбушевалась, а дозорные все поймать не могут. Трупы уже каждый день находят. Страшные... мой зять, как увидел, вторую ночь спать не может. А парень он крепкий, другого я бы в семью не взял. Говорит, на человека это не похоже, на кусок мяса,
Рэми сглотнул и скосил глаза чуть в сторону, туда, где рассматривал дешевые деревянные браслеты тонкий, юркий мальчишка.
"Он?" - спросил Рэми, допивая пиво и отирая губы рукавом.
"Он, - подтвердил пегас.
– Позволь мне! Рэми, позволь! Скажи только слова, и мальчишка отстанет!"
"Только не убей!" - смирился Рэми, отдавая жестяную кружку.
– Спасибо за совет, - сказал он торговцу, благодаря его еще одной мелкой монеткой, - не беспокойся, родня у меня тут... и незачем мне по ночам гулять. Да и по переулкам глухим - незачем.
– Смотри, сынок!
– тепло ответил торговец.
– Вижу, человек ты неплохой, вот и жалко тебя стало. А коль коняшку недолугого продать захочешь, так у меня родня по стороне матери... мальчик есть, кого хошь продаст.
– Спасибо, - ответил Рэми, поглаживая шею ругающегося в голове пегаса и приказывая Арису отступить в толпу.
Пегас слегка сбавил шаг. Улица сузилась. Крадя еще неясный солнечный свет, нависали над ними балконы второго этажа, кое-где попадались люди. Шарахнулась в переулок облаченная в лохмотья девчушка, калека на костылях проводил Рэми недобрым взглядом. Слишком ярко одетая женщина улыбнулась призывно, сладко. Зря улыбается, подумалось Рэми. Только время тратит.
Пегас еще раз свернул в одну из боковых улочек, и копыта его увязли в гниющих здесь отходах. Рэми вновь затошнило. Запросился наружу недавно съеденный хлеб. Подавив позыв к рвоте, он поднес ко рту руку, согнулся в седле, пережидая приступ слабости. И тут краем глаза уловил тень. Мальчишка следовал за ними следом. А Рэми так надеялся.
Пегас остановился. Рэми вывернуло на гниющий капустный лист. Когда он выпрямлялся в седле, сплевывая на землю пропитанную желчным соком слюну, Арис вдруг лягнул. Раздался стон, треск костей. Рэми чудом удержался в седле, оперся рукой о ближайшую стену. И лишь когда из головы вышли остатки мути, он отер грязную ладонь о плащ и обернулся...
Прямо в грязи, лицом вниз лежал, неудачливый убийца. Молодой совсем, возраста Лии, он бился в агонии, все так же не выпуская из сжатых до белизны костяшек пальцев нож.
Рэми вновь замутило, на этот раз от гнева: "Я приказывал не убивать!"
"Или ты, или он!
– заметил Арис.
– Я выбрал тебя."
Рэми поддался вперед и его в очередной раз вывернуло наизнанку.
"Чего ты хотел от меня, Рэми?
– продолжал оправдываться пегас.
– Оставить его гнить в этом переулке? Все равно бы умер, правда медленно и с мучением. Прости Рэми, но в городе милосердие часто оборачивается лишними страданиями. Даже если бы его кто-то нашел, этот кто-то прошел бы мимо!"