Ложь без спасения
Шрифт:
– Я не понимаю, почему тебе внезапно понадобилось на юг Франции, – сказала Элизабет вместо приветствия. – Кажется, Петер плавает там на паруснике со своим другом. А тебе что там надо?
– Сейчас, мамочка. У нас проблемы с домом. – Лаура указала матери на дверь, ведущую в гостиную, и та прошла туда с Софи на руках. Сама же она осталась в прихожей. Элизабет не говорила по-французски и не могла понять телефонный разговор дочери.
Симон слышала, как мать разговаривала с Софи в зале. Малышка визжала и смеялась – она была очень привязана к своей бабушке.
На другом конце провода наконец ответила консьержка отеля. Лаура сглотнула – она с удовольствием закончила бы разговор, прежде чем он начался, с удовольствием избавила бы себя от всего, что ей предстояло узнать. Порой лучше не знать вообще ничего. Но какое-то чувство говорило ей, что она не сможет дальше прятаться от действительности. Дело уже сдвинулось с места, и уже не в ее силах было все остановить.
– С вами говорят из офиса Петера Симона во Франкфурте, – произнесла Лаура. – Я занимаюсь бухгалтерией и не могу найти подтверждающие бумаги к одному денежному перечислению. Месье Симон был гостем вашего отеля в мае. Вы не могли бы сказать, на какую сумму был его счет?
– Месье Симон… Подождите… – Консьержка, по-видимому, принялась листать какую-то тетрадь. – Вы говорите, в мае? Минуточку, вот… Мадам и месье Симон из Германии.
Уши Лауры внезапно наполнились гулом. Голос женщины из Перужа звучал теперь где-то далеко. Она назвала ей какую-то цифру, но фрау Симон слышала ее словно через какую-то ватную стену и не понимала ни слова. Она опустилась на нижнюю ступеньку и подумала, что сейчас начнет стучать зубами.
– Мадам? Вы еще на проводе? Я смогла вам помочь? – спросила консьержка.
Ее отдаленный голос наконец проник в сознание Лауры. Ей надо было как-то отреагировать.
– Да, большое спасибо. Я только это и хотела узнать. До свидания, – сказала она и оборвала связь.
Из зала послышался голос Элизабет:
– Ты, кстати, привезла мне вчера Софи слишком легко одетой. В октябре так не пойдет.
Снова был кто-то, кто ждал ответа Лауры.
– Да, мамочка, – отозвалась та.
Женщина не знала, как ей подняться со ступеньки. Если попытаться сделать это, у нее, наверное, подкосятся ноги. Надо было подождать с этим звонком до того момента, когда она будет одна. А теперь Лаура не имела ни малейшего понятия, как скрыть свой безграничный ужас. Ее лицо было, наверное, цвета извести.
Мадам и месье Симон.
Оставался вопрос, кто была та женщина, которую Петер выдал за мадам Симон.
А может быть, это вовсе и не важно…
«Какое-то маленькое дрянное увлечение, – подумала Лаура, – дешевое и стереотипное. У него появилась дурацкая любовница, которую он трахает в эксклюзивных отелях и которую регистрирует как свою жену, потому что из своих чересчур мещанских соображений не может позволить себе уединиться в комнате с женщиной с другим именем».
Внезапно ей стало плохо. Она выронила телефон, вскочила, кинулась на кухню, и ее вырвало в раковину. Кожа в одно мгновенье покрылась пленкой пота. Лаура дрожала и отплевывалась до тех пор, пока в желудке не осталось ничего, кроме желтоватой слизи.
Неожиданно послышались приближающиеся шаги ее матери.
– Куда ты пропала? – спросила пожилая женщина. – Все еще говоришь по телефону?
Она замерла в дверях кухни, уставившись на свою дочь.
– Тебе плохо?
«А на что это еще похоже?» – рассерженно подумала Лаура, попытавшись в то же время унять свою злость на мать: ведь Элизабет совершенно не была виновата в катастрофическом развале жизни своей дочери.
Фрау Симон выпрямилась, оторвала кусок бумажного полотенца от рулона и промокнула рот. Элизабет заглянула в умывальник.
– Не смывай это водой. Боюсь, тогда забьются трубы. Садись за стол, выпей стакан воды. Я уберу эту…
– Нет, мамочка, я не могу это тебе позволить! – слабо запротестовала Лаура. – Я сейчас сама это сделаю. Я…
Элизабет заставила ее сесть на стул у кухонного стола.
– Ты ничего не будешь делать. Видела бы ты себя! У тебя такой вид, будто ты в любую минуту упадешь в обморок.
Она достала из холодильника воду, налила полный стакан и поставила его перед Лаурой.
– Выпей это. Ну, ты знаешь: когда тошнит, надо все время сплевывать.
С этими словами Элизабет по-деловому принялась убирать рвоту своей дочери кухонной бумагой и относить ее в гостевой туалет, чтобы смыть. Открыв кухонное окно, она побрызгала повсюду освежающим дезодорантом, чтобы устранить резкий запах. Элизабет, как всегда, действовала усердно и со знанием дела. И, как всегда, Лаура при этом почувствовала себя ребенком, совсем маленькой девочкой.
– Мамочка, у Петера любовная связь, – сказала она.
Элизабет на мгновенье приостановилась, а затем продолжила свое дело чуточку агрессивнее, чем до этого.
– Откуда ты это знаешь? – спросила она.
– В мае он ночевал в отеле около Лиона. С женщиной, которую выдал за свою жену. Я думаю, тут все очевидно. – Пока Лаура рассказывала, ей опять стало нехорошо, но на этот раз она была уже лучше подготовлена и смогла сдержать рвотные позывы.
Все так ужасно, подумала она.
– И, значит, поэтому ты хочешь сломя голову отправиться на юг Франции, а не потому, что там что-то не в порядке с домом, – сосредоточенно заявила Элизабет. Она всегда становилась особенно деловитой, когда ее что-то затрагивало. – Ты знаешь, где он сейчас? Я имею в виду, что он в таком случае, вероятно, не на паруснике со своим другом?
– Он не на паруснике, да. А где он вместо этого торчит, я без понятия. Я ведь даже не знаю, кто эта женщина, с которой он мне изменяет. Но последнее сообщение о нем исходит из Сен-Сира.
– Это точно?
– Я говорила с хозяином тамошней пиццерии. Петер в субботу вечером там ел. Но затем его следы теряются.
– Ты думаешь, что он вместе с этой… женщиной?
Лаура знала, что все это было трагедией для ее матери, которая тем временем с таким усилием терла раковину, словно хотела разломать ее на части. Элизабет вряд ли сможет справиться с тем, что у ее дочери неудавшийся брак. Когда она отойдет от шока, то начнет неустанно искать пути для решения этой проблемы.