Ложь и честь
Шрифт:
— Я и мечтать не смела о подобном, пока впервые не встретила его, — честно призналась девушка, снова подняв глаза и посмотрев на священника. Существовали легенды, что на самом деле они могли видеть, пусть и не своими глазами. Если верить рассказам, ходившим в народе, то посвящение в сан позволяло им пользоваться совсем другие возможностями истинного зрения, чтобы видеть окружающий мир. А глаза им выжигали не потому, что испытывали их волю, а потому, что в них больше не оставалось нужды.
Изабелла Карийская знала, какая судьба ее прежде ждала. Как и всем принцессам благородных домов Рейнсвальда, ей
Только встреча с Эдвардом Тристанским подарила надежду на то, что и этот момент ее жизни может стать счастливым. На королевском балу в честь официального признания его титула получилась одна из немногих дворянских пар, искренне любивших друг друга, уже долгое время служившая темой обсуждения каналов официальных новостей и журналов всего королевства. А Изабелла представить не могла до этого момента, что с ней рядом может оказаться герой королевства, с первого же дня правления вынужденный защищать свое право с оружием в руках.
— Запомни это чувство, дитя. Запомни и прими его, вскоре оно станет твоим постоянным спутником, — предупредил священник. — Такова судьба всех женщин дворянской крови. Вам суждено дожидаться мужей из дальних походов, где они проливают кровь во имя королевства. Возвращаясь домой, они надеются встретить теплый очаг и любящую семью, где можно забыть об ужасах извечной Тьмы. Сталкиваясь с ней снова и снова, даже твой суженый может потерять человечность, и только ты способна спасти от подобного, сохраняя тепло и свет его души.
— Конечно, святой наставник, я понимаю, — кивнула Изабелла. — Только от этого не становится легче.
— Если Небеса посылают нам испытания, то встречать их нужно достойно. Отец, проверяя нас, уверен, что мы сможем выдержать, — сказал священник, осенив девушку знаком Неба. — Оставайся верной в своих помыслах, дитя, и не сворачивай с избранного пути. А теперь иди, мое благословение останется с тобой.
— Спасибо, святой наставник, — девушка снова поклонилась и, придерживая складки платья, медленно направилась к выходу, чуть слышно постукивая каблуками по каменному полу. Священник остался на месте, опираясь на посох и повернувшись в ее сторону, будто смотрел в спину.
Часовня в современные дни являлась лишь малой частью общего кафедрального собора Неба, составляющего немаловажную часть всего Карийского замка. Спускавшаяся от самых дверей лестница ныне выходила в центральный зал, огромный настолько, что в качестве монументов у опорных колонн стояли тяжелые боевые шагоходы, древние и с сохранившимися следами попаданий снарядов противника, заведенные на постаменты еще на своем ходу и оставшиеся там как напоминание о былых победах. Высокий арочный потолок, завершавшийся многорядной крышей, держался на тонких каменных арках, и оттуда свисали на металлических цепях большие люстры, отлитые из трофейного оружия. Яркий свет множества электрических свечей освещал все пространство зала,
Собор построили после победы над вторгшимися армиями короля Ассвея, принесшей славу и достоинство роду Карийских баронов, и все здесь напоминало об этом. Вдоль колонн свисали древние знамена и штандарты полков, участвовавших в тех сражениях, а вместо ангелов в рельефных изображениях настенных картин были встроены настоящие боевые доспехи тех времен, ассвейские и карийские, сложенные в навеки застывшие картины. Именно поэтому Изабелла и не любила главный собор. Слишком помпезный и триумфальный, он давил всей своей массой и масштабами, напоминая о жестокости и бесчеловечности этого мира, но оставляя в тени светлые чувства, что могли жить в людях.
Принцесса прошла мимо бесконечных рядов скамей, мимо статуй воинов и древних боевых машин, к распахнутым дверям, где стояла вооруженная стража карийской гвардии. Когда принцесса проходила мимо, солдаты одновременно вытянулись и отдали честь. Девушка так же по привычке ответила им улыбкой, хорошо зная, что они никак не отреагируют. Под тяжелыми боевыми доспехами осталось слишком мало человеческого, однако даже лишенные эмоций, гвардейцы по-своему откликались на душевное тепло, что в Изабелле чувствовал каждый, кто ее знал.
Сразу за дверьми собора раскинулся парк под защитным куполом, где росли настоящие деревья и растения, и горгульи на фасаде безразлично взирали на зеленые газоны в границах каменных дорожек. Идеально правильный, геометрически точно выверенный, завершал соборный комплекс, пряча в зелени тяжелый каркас, украшенный статуями и резными изображениями цветов и стеблей. Тонкие колонны поднимались среди ветвей деревьев, поддерживая верхний уровень дорожек, проложенных высоко над землей, и уходили дальше, к опорному каркасу купола.
На другом конце парка ее ждали фрейлины. Десять молодых девушек, практически все — младшие дочери вассалов и рыцарей карийского барона, принятые ко двору в свиту принцессы. Расположившись на каменных скамейках и ступеньках небольшой беседки, весело болтая о своем, женском, они дожидались госпожу у входа в галерею, ведущую в жилое крыло замка. Увидев принцессу, девушки поднялись и приветствовали ее низким поклоном. Несмотря на то, что она сама не любила все эти условности придворного этикета, следовать им все же необходимо. Для дворянина это точно такая же часть жизни, как необходимость дышать.
Карийский замок, несмотря на то, что считался далеко не самым крупным из дворянских цитаделей Рейнсвальда, был огромен. Его сектора занимали десятки тысяч гектаров, а стены отдельных уровней поднимались на высоту нескольких километров. Комплексы цитадели закрывали большую часть хребта, а центральные башни поднимались выше горных пиков. Изабелла родилась в нем и жила до совершеннолетия, но не успела обойти и десятой доли территории, хорошо помня только те лестницы и переходы жилой части, которыми пользовалась каждый день. Основные же сектора, начиная от огромных блоков систем жизнеобеспечения и заканчивая военными казармами, были ей не знакомы и не интересны. Там принцесса появлялась всего лишь несколько раз, вместе со своим отцом принимая смотры войск. И воспоминания о подобном не доставляли особого удовольствия.