Ложь моего монстра
Шрифт:
Её местоположение неподвижно посреди огромного поля, по которому она бежала ранее, но местность выглядит заброшенной. Я думал, что она направляется в ближайшую деревню, но, похоже, это не так.
Я набираю скорость, чтобы подняться на холм, который отделяет меня от поля. Достигнув вершины, я вижу склад. Это сооружение до жути похоже на то, где погибли мои люди во время нашей последней военной миссии.
Я тот, кто всегда следовал своей интуиции. Это, в сочетании с быстрой реакцией, спасало меня от смерти бесчисленное количество раз.
И теперь все мои инстинкты кричат мне развернуться и мчаться в противоположном направлении.
Но я этого не делаю.
Потому что это означало бы оставить Сашу с её любовником, а такой вариант просто не рассматривается и даже не обсуждается.
Однако вид, который предстаёт передо мной, заставляет меня усомниться в причинах моего пребывания здесь.
Недалеко от склада стоят люди, одетые в чёрное, их лица скрыты балаклавами, как в каком-нибудь фильме про террористов.
У всех на груди висят винтовки, кроме одного, у которого в руках пистолет.
Хотя её куртка выглядит иначе, а лицо скрыто, я знаю, что это Саша. Я подарил ей этот пистолет вскоре после того, как мы приехали в Нью-Йорк, и она нацарапала букву «С» на рукоятке, потому что он слишком похож на пистолет Максима, и она хотела избежать путаницы.
В моей голове загораются красные сигналы тревоги. Большинство из них начинаются и заканчиваются словом «беги».
У меня в голове проносится множество вопросов. Во-первых, кто, черт возьми, эти люди? Как Саша связана с ними? Но самое главное, какого хрена, это кажется ловушкой?
Потому что так оно и есть, ты грёбаный идиот.
Я начинаю разворачивать снегоход, но уже слишком поздно. Мужчина рядом с Сашей открывает огонь.
Боль взрывается в моей груди, и я теряю хватку на руле. Я и снегоход катимся вниз по склону, дважды перевернувшись.
Ублюдок мать его...
Я пытаюсь контролировать падение, но на таком крутом холме это невозможно. Боль пронзает мою рану, но я не думаю, что она затронула какие-либо жизненно важные органы.
— Нет! — крик Саши эхом разносится в воздухе, когда ещё одна пуля попадает мне в грудь. Ещё раз.
На этот раз я не могу ничего контролировать.
Я падаю и перекатываюсь, моё зрение затуманивается красным. Не из-за раны или того факта, что я, вероятно, умираю.
А из-за реальности осознания того, что Саша привела меня сюда, чтобы эти люди меня убили.
Она предала меня.
Черт.
Саша предала меня.
Вся борьба покидает мои конечности, когда мой мир погружается в темноту.
2 Глава
Саша
Сцена начинается словно в замедленной съёмке, но затем она ускорятся и все происходит слишком быстро. Слишком резко.
Слишком... сюрреалистичной.
Странно, что некоторые события накладываются друг на друга в совершенно другом ритме, нежели в реальном времени.
На мгновение мне кажется, что я сплю. Может быть, это ещё один из моих страшных кошмаров, где я постоянно теряю людей, которые мне дороги больше всего.
Это правдоподобное объяснение... верно?
Человек, который скатывается по снегу с холма, после того, как в него стреляли два раза, не может быть Кириллом.
Он просто не может.
Когда его огромное тело останавливается у подножия холма, моё сердце делает почти то же самое. Затем, в течение доли секунды, оно с грохотом возвращается к жизни и почти вырывается из тисков моей грудной клетки.
Это не кошмарный сон и не жестокая игра моего воображения. Это реально происходит.
Прямо сейчас.
Прямо у меня на глазах.
Дядя Альберт поднимает винтовку, но прежде чем он успевает сделать смертельный выстрел, я прыгаю перед ним.
Мои конечности дрожат, и единственное, что крутится у меня в голове, это: что заставляет тебя думать, что первый или второй выстрел не были смертельными?
Кирилл, вероятно, мёртв…
Нет. Я выбрасываю эту мысль из головы, снимаю маску, бросаю её и неосознанно издаю рычание.
— Уйди с дороги, Саша, — приказывает мой дядя чужим голосом. Только папа мог говорить таким авторитарным тоном, но не с нами, а с людьми, которые на него работали. Дядя Альберт никогда так не говорил.
Такое ощущение, что я смотрю на него другими глазами. Как будто он уже не тот дядя, которого я знала двадцать один год своей жизни.
Он начинает отодвигать меня в сторону, но я отталкиваюсь изо всех сил, и мне действительно удаётся заставить его споткнуться в снегу отступить на шаг назад.
— Прекрати это! — Я кричу, мой грубый голос эхом отдаётся в окружающей нас пустоте.
— Что ты имеешь в виду, говоря «прекрати это»? — Дядя Альберт делает шаг вперёд. — Он человек, стоящий за смертью нашей семьи, Саша.
Я отрицательно мотаю головой.
— Я в это не верю!
— Почему черт возьми?
— Я просто не хочу! — я тычу пальцем ему в грудь. — Я собираюсь оказать ему медицинскую помощь, и, если ты попытаешься остановить меня, я не знаю, как отреагирую. Я тебя предупреждаю. Если ты не хочешь, чтобы один из нас сегодня умер, не останавливай меня, дядя.
Я не жду его ответа и бегу по снегу. Мои ботинки застревают, и я падаю на колени, но поднимаюсь и бросаюсь к Кириллу. Я ожидаю, что дядя Альберт попытается схватить меня за руку или прикажет мне остановиться, но ни того, ни другого не происходит.