Ложь во имя любви
Шрифт:
Мариса ответила запинаясь:
– Не понимаю, при чем тут я! Меня будут держать под подозрением, тем более те из англичан, которые бывали здесь и знают…
Она вспыхнула от смущения. Каким в действительности будет мнение о ней в английском свете? Главное, как теперь относится к ней Филип? Пока она болела, он ежедневно присылал ей цветы. Потом она получила от него короткую записку, составленную высокопарным слогом, где он сообщал, что вынужден без промедления отправиться в Англию, где надеется продолжить знакомство с ней. Однако…
Фуше отмел все ее возражения, без обиняков напомнив
Как она ни возражала, как ни отнекивалась, встречи с Фуше продолжались. Сама Жозефина со слезами на прекрасных глазах умоляла Марису о помощи:
– Мы хотим одного: помешать им поднять руку на моего мужа! Он отказывается принимать необходимые меры предосторожности, а у эмигрантов повсюду глаза и уши. Если, заручившись в Лондоне дружбой с кем-то из них, ты сумела бы…
К просьбам матери присоединилась Гортензия. В конце концов Мариса скрепя сердце согласилась. Речь в конечном счете шла не о шпионаже чистой воды. Ни о выведывании военных секретов, ни о причинении вреда Англии никто не заикался. Ей надлежало всего-навсего свести знакомство с французскими эмигрантами, живущими в изгнании, и хоть что-то у них выведать. Она не нашла повода для отказа. Как-никак, у нее имелись определенные обязательства перед людьми, признавшими ее безоговорочно и окружившими заботой.
Мариса переехала с теткой в небольшую квартиру и жила там затворницей, пока не настал день расставания с Францией – холодный и пасмурный. Случилось так, что как раз в тот же день из Соединенных Штатов во Францию прибыл некий мистер Монро, которого ждал встревоженный мистер Ливингстон.
Талейран, заглянувший проститься, упомянул о предстоящем появлении Монро.
– Американский президент Томас Джефферсон, необыкновенный эрудит и человек блестящих способностей, шлет к нам своего специального посланника. Я должен его встречать, иначе непременно проводил бы вас.
Он чуть сузил свои проницательные глаза, рассматривая потерявшую всякий интерес к жизни молодую женщину.
– Надеюсь, вы проявите благоразумие и, находясь в Англии, будете тепло одеваться, – проговорил он. – Говорят, там ужасный климат.
– Какая галантность со стороны принца – приехать попрощаться с нами! – всплеснула руками Эдме, проводив гостя.
Однако Мариса уже выбросила его из головы. В последнее время она приучила себя ни о чем не думать, а только механически растягивать губы в улыбке, когда того требовала обстановка, и даже вставлять учтивые замечания, создавая впечатление, что она не упускает нить беседы.
Удалясь от французских берегов, графиня де Ландри не сдержала слез. Ведь она возвращалась к старику мужу, который будет настаивать, чтобы она проводила время с ним в деревне хотя бы для виду. Сельская жизнь!.. Она содрогнулась. Даже Лондон выглядел невыносимо скучным по сравнению с блистательным Парижем.
Мариса, напротив, отнеслась к происходящему безразлично. Она не знала, чего ожидать от Лондона, но отгородилась от внешнего мира стеной равнодушия. Опыт пребывания во Франции, мрачно твердила она про себя, научил ее, что она способна вынести все что угодно.
Они предпочли английский корабль, и недолгое морское путешествие, несмотря на плохую погоду, прошло без приключений. Графиня, отбросив грустные мысли, проявила качества опытной мореплавательницы, способной обеспечить себе и своей молодой спутнице достаточные удобства.
На противоположном берегу Ла-Манша их поджидала роскошная карета графини. Наскоро перекусив в местной таверне, они направились прямиком в Лондон.
Уставшая Мариса почти всю дорогу спала, через силу поднимаясь, когда возникала необходимость сменить лошадей. Она не заметила, как они преодолели почти весь путь. Наконец, подчиняясь настояниям тетки, она села. Как выяснилось, они уже достигли лондонских пригородов.
Эдме со смехом проговорила по-английски, не изменяя уговору, который был у них еще при отплытии:
– Очнись, дорогая! Знаю, мода требует изображать скуку, но, право, не тогда, когда мы остаемся наедине. Ну, что скажешь?
Уже стемнело. Карета на мягких рессорах плавно катилась по широкой укатанной дороге мимо домов с освещенными окнами.
– Дороги здесь по крайней мере лучше, чем во Франции, – высказалась Мариса, вызвав у тетки приступ смеха.
– Иногда ты бываешь такой забавной! Ты ведь ничего не видишь! Подожди, с завтрашнего утра пойдет такая круговерть!
Граф де Ландри находился в деревне, в одном из своих обширных поместий где-то в Сомерсете, однако в его просторном городском доме все было подготовлено к возвращению графини. Появление кареты госпожи было встречено огнями во всех без исключения многочисленных окнах.
– Сейчас я буду приветствовать слуг, – сообщила с недовольной гримасой Эдме. – Все до единого выстроились в холле и ждут. Большинство умирают от любопытства взглянуть на тебя.
Церемония прошла как по маслу. Эдме облегчила Марисе задачу: той оставалось всего лишь улыбаться и наклонять голову. Тетка ездила во Францию со своей постоянной служанкой, но к Марисе была временно приставлена молодая девушка, специально обученная графской экономкой выполнять обязанности горничной.
Не прошло и нескольких часов, как Мариса упала на широкую мягкую кровать, предусмотрительно нагретую. Устремив взгляд прищуренных глаз на камин, она по прошествии считанных минут погрузилась в глубокий сон.
Глава 20
Казалось, весь Лондон полнится слухами и домыслами о прекрасной молодой племяннице графини де Ландри, повсюду ее сопровождавшей.
Старые аристократки при виде Марисы начинали увлеченно шептаться, вспоминая прежние скандалы. Принц Уэльский признался, что очарован ею, молодые люди сбегались на все приемы, где существовала возможность свести знакомство с молодой виконтессой. В клубе «Уайтс» и ему подобных заключались пари, и даже отрастившие брюшко джентльмены выпрямились, гадая, как Ройс отнесется к авантюристке, выдающей себя за его невестку. Признает он ее или отвергнет?