Ложь во спасение любви
Шрифт:
— Этого никогда не случится, — заверил Джимми, — и хотя я прекрасно понимаю, что мне не следовало бы так поступать, я все же не могу позволить тебе подчиниться кузену. Мне очень не хочется впоследствии узнать о твоем замужестве с человеком, которого он сам выбрал.
— Не сомневаюсь, именно это он и замышляет, — подхватила Фелисити. — А иначе зачем бы ему пришло в голову посылать за мной так внезапно, когда раньше он и строчки мне не писал?
— Согласен, во всей этой истории слишком многое непонятно, — признался лорд Солвик. — Мы поступим именно так, как ты того желаешь. Мне необходимо лишь съездить домой и отдать все распоряжения относительно поместья и лошадей, о которых тоже следует позаботиться во время моего отсутствия.
— О да, поезжай обязательно! И не забудь, мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь из твоих людей сопровождал Кармелу в Лондон.
Кармела удивленно посмотрела на Фелисити, и та пояснила:
— Опрометчиво отправлять с тобой старину Гиббонса.
Вдруг он проговорится Гэйлстонам. Ну а если и не проговорится, то обязательно забудет называть тебя» ваша милость «.
— Ты права, — согласилась Кармела, — но…
— Я все продумала, — прервала ее Фелисити. — У Джимми есть новый кучер, он никогда раньше тебя не видел. Джимми прикажет ему приехать сюда и отвезти молодую госпожу (он решит, будто меня) в Лондон в карете моей бабушки, в той, с гербами на дверях.
— А когда я доберусь до дома Гэйлстонов в… Лондоне? — едва слышно прошептала Кармела.
— Кузен Селвин договорился о ночевке, а утром следующего дня его лошади доставят тебя в Гэйлстон. Он обо всем заранее позаботился, явно не ожидая от меня никакого сопротивления.
— Возможно, он всего лишь очень вежлив и старается позаботиться о тебе как опекун, — рассудительно произнес лорд Солвик.
— Да, когда дело касается его собственной выгоды! — рассердилась Фелисити. — Не забывай, дорогой, он ни строчки не написал мне после смерти бабушки.
— Согласен, с его стороны это непростительно.
— Теперь меня мучит только один вопрос, — продолжила Фелисити, — кого из этих транжир Гэйлов, промотавших свое состояние, он пророчит мне в мужья.
Кармела бросила на подругу предостерегающий взгляд, опасаясь, как бы лорд Солвик не заподозрил, насколько богата теперь Фелисити.
Но тут вспомнила, что даже без этого, неожиданно свалившегося на нее наследства, бабушка оставила бы кое-какие средства своей любимице, не говоря уже о перешедшем к ней праве владения замком и близлежащими землями.
Как будто прочитав мысли Кармелы, Фелисити поспешила добавить:
— В замке пока все останется как есть до тех пор, пока все не уладится и Джимми не решит, какие вещи нам следует перевезти в его дом.
— Но в таком случае, мне лучше вернуться… сюда сразу же… после получения известия… о вашем бракосочетании? — нерешительно предложила Кармела.
Фелисити покачала головой.
— Возможно, тебе придется спасаться бегством, и если кузен Селвин попытается преследовать тебя или пожелает как-нибудь с тобой рассчитаться, лучше отправляться туда, где он не будет искать.
— О… да. Конечно, — задумчиво проговорила Кармела, — но надеюсь, он все же не станет… сильно гневаться… когда узнает, как его… обманули.
Фелисити пожала плечами.
— Ну а если и так, какое это имеет значение? К тому времени я уже выйду замуж, и мы позаботимся о тебе, правда, Джимми, любимый?
— Конечно, — согласился лорд Солвик. — Мы позаботимся, и вам больше не придется возвращаться в пасторский дом, или искать себе другое место. О да, простите меня, я не высказал своих соболезнований, я не знал о смерти вашего отца, пока сегодня Фелисити не сказала мне об этом.
Кармела почувствовала, как слезы подступили к глазам, и не смогла говорить от волнения. Фелисити обняла подругу.
— Ну, ну, успокойся, родная. Отныне ты не одинока в этом мире. Ты с нами! Мы любим тебя, и тебе никогда больше не придется страдать от людей, подобных Куперам.
— Им казалось, они проявили доброту, взяв меня в воспитательницы их детей, — заметила Кармела, пытаясь не расплакаться.
— Люди, у которых растет такое маленькое чудовище, как Тимоти, не в состоянии проявлять доброту, — отпарировала Фелисити.
Действительно, слово» доброта» не могло относиться к семейке Куперов. Кармела хмыкнула.
— Жаль, но мне и правда пора уходить, — вздохнул лорд Солвик. — Я пришлю карету к девяти часам. Успеете ли вы собраться?
— Несомненно! У меня будет очень мало вещей, ведь я собираюсь полностью обновить свой гардероб во Франции, чтобы ты не разочаровался в моей красоте, — ответила Фелисити.
— Как ты можешь сомневаться в своей красоте?! Для меня ты всегда и во всем прекрасна.
— Никто ничего не знает, кроме Кармелы и Марты, — продолжила Фелисити. — Слугам я скажу, будто возвращаюсь в Лондон.
— Ты там переночуешь? — поинтересовалась Кармела, которой самой предстояло провести ночь в Лондоне.
— Да, но не в доме бабушки, чтобы никто не узнал об этом. Я остановлюсь в гостинице под вымышленным именем, и только достигнув Франции, мы с Джимми станем называть себя лордом и леди Солвик.
— Ты непременно будешь леди Солвик, непременно, — проникновенным голосом обещал Джимми.
— Это мое самое заветное желание — отныне и навсегда, — заключила Фелисити. Влюбленные посмотрели друг на друга и снова забыли о Кармеле.
Понимая, что им хотелось бы попрощаться, она выскользнула из комнаты и оставила их наедине.
В тот вечер Фелисити прямо светилась от счастья. Ведь все, казалось, шло как по маслу, и она сумела добиться своего.
Девушки весело смеялись, вспоминая забавные случаи из детства. Только перед сном Фелисити вдруг серьезно произнесла:
— Я очень, очень благодарна тебе, родная! Я не могу жить без Джимми, мой план — единственно возможное средство не потерять его.
— Надеюсь, этого никогда не случится.