Ложь
Шрифт:
— Ты понятия не имела о том, что там происходило. — Том опускается на колени у моих ног и развязывает шнурки на ботинках. — Иногда невинные люди оказываются втянутыми в плохие вещи. Если ты хочешь кого-то обвинить, обвиняй человека, который хладнокровно застрелил его. Сядь на кровать, детка.
Я делаю, как меня попросили.
— Я тоже стреляла. Я убила Барсука.
— Да. Но он был плохим человеком, которого нужно было застрелить. — Он стягивает ботинок, за ним следует носок. Затем переходит к другой ноге. — Ты защищала себя, Бетти. Он бы убил тебя. Он уже пытался убить нас раньше, сообщив наш адрес, чтобы установить бомбу в нашем доме.
— Мхм.
— Он был наемником, полностью готовым убивать невинных людей только за деньги. — Он приподнимает край моей футболки, коротко улыбаясь мне. — Руки вверх.
Подняв руки, я говорю:
— Не думаю, что кто-нибудь раздевал меня с тех пор, как я была ребенком.
— Я постоянно раздеваю тебя в своих мыслях, если это считается. Встань. — Он тянет меня за руку, и я позволяю ему поднять меня на ноги. Затем он расстегивает пуговицу и молнию на моих черных джинсах, стягивая их с моих ног. Ткань ниже колена жесткая от крови. Это такое облегчение — избавиться от них. — Подними ногу.
— Мне больше нечего надеть.
Мы оба игнорируем красно-коричневое пятно чужой крови на моей голени. Я стою там в нижнем белье, слишком ошеломленная, чтобы чувствовать себя незащищенной. Кроме того, он уже видел все это раньше.
— Я попрошу их постирать для тебя. Не волнуйся.
Затем он ведет меня в ванную, включает душ, пробует воду рукой. Никакие предыдущие любовники, да и вообще мужчины не заботились обо мне таким образом.
Неужели это любовь? Необходимость заботиться о своей избраннице? Желание быть рядом с ней?
Думаю, что да. По крайней мере, это должно быть близко к подобию чувства. Может быть, он не лгал о своих чувствах все это время. А может быть, я сейчас обманываю сама себя.
— Давай снимем это с тебя, — говорит он, протягивая руку, чтобы расстегнуть мой черный лифчик.
— Знаю, что у тебя есть работа, которую нужно сделать, но не мог бы ты остаться со мной ненадолго? — я сжимаю в руках его футболку, нуждаясь в контакте. Прямо сейчас он гораздо лучше контролирует ситуацию, чем я. Я раскручиваюсь по спирали. Свободное падение.
— Конечно.
— Спасибо. Я просто… я не знаю.
Он ничего не говорит, но понимающе кивает.
Как только мое нижнее белье исчезает, он срывает с себя футболку, снимает носки с ботинок. Он раздевается гораздо быстрее, чем я. Еще один из его полезных навыков. Он берет меня за руку и возвращается в душ, вода скользит по его коже.
— Заходи сюда, чтобы тебе не было холодно.
Брызги воды немного пробуждают меня, возвращают немного к жизни.
Как получилось, что я убила кого-то, но чувствую, что умерла часть меня?
Может быть, умерла частичка моей невинности. Я уже не совсем уверена, хороший ли я человек. Или, может быть, я из тех, кто, когда на меня давят, может пойти на крайности, которые и представить себе не мог. Может убить кого-то, кто не является незнакомцем. Может пересечь границы дозволенного и дать отпор. Может быть, хорошее и плохое не так очевидны, как я думала.
Моя рука лежит на его плече, когда он опускается на колени, чтобы смыть кровь с моей ноги. Розовая вода стекает в канализацию. Его кожа горячая и живая. Все, что мне нужно прямо сейчас. Он такой красивый со своими шрамами и своей твердостью. Но его руки нежны на мне, несмотря на то, на что они способны.
Я та, кто начинает поцелуй, мой рот прижимается к его шее сбоку. Даже с водой я все еще могу уловить его теплый запах. Вкус соли на его коже.
— Детка, — бормочет он. — Ты в порядке?
— Абсолютно нет. — Я снова целую его. Сильнее.
— Бери все, что тебе нужно. — Его руки скользят по моей спине, успокаивая, а не сексуально исследуя. Мышцы на его руках напрягаются, когда он обнимает меня все крепче и крепче. — Я думал, что потеряю тебя сегодня. Никогда в жизни не был так чертовски напуган. Двери лифта открылись, и там стояла ты. Потом этот придурок повернулся, прицелился из пистолета и…
— Я здесь.
— Но тебя почти не стало.
Не знаю, что на это ответить.
— Господи. Если бы он причинил тебе вред, я бы не дал ему быстрой смерти. — Огонь в его глазах, то, как резко выделяются его скулы… Этот человек подавляет. Особенно в этот момент. — Знаю, что ты не хочешь слышать такого рода вещи, но это правда.
— Я понимаю. — И я правда понимаю. Мысль о том, что кто-то может причинить ему боль, тоже вызывает у меня приступ ярости.
— Ты никогда больше не придешь за мной. Обещай мне.
— Но тебе нужно было знать…
— Ничто не стоит того, чтобы ты пострадала. Черт! Тебя чуть не убили. Скажи мне, что ты это понимаешь, Бетти.
Проблема в том, что я не совсем согласна.
— Ты знал о Барсуке?
— На самом деле, я узнал об этом за минуту или две до твоего появления.
— Значит, то, что я убила его…
Том стонет.
— Да, это помогло. Признаю это. Но мы бы справились.
— Вы были загнаны в угол, ожидая прибытия лифта. Признай это.
Но, по-видимому, сейчас он не заинтересован в дальнейших дебатах.
Сначала его поцелуй нежен. Твердые губы прижимаются к моим, снова и снова. Как будто он просто убеждает себя, что я все еще здесь и жива. Я та, кто настаивает на большем. Мой рот открывается, язык дразнит. И Том совсем не сдерживается. Только не тогда, когда он понимает, что я этого хочу. Черт возьми, да, мне это нужно. Его твердое тело прижимается к моему, его пальцы собственнически касаются моей плоти. После сегодняшнего дня мы оба жаждем этого физического подтверждения того, что мы живы и вместе. В этом нет никаких сомнений.