Ложное впечатление (в сокращении)
Шрифт:
— У вас хватит времени? — поинтересовался Мейси.
— Сегодня вечером я вылетаю в Лондон, а Накамура намерен приехать к нам в Уэнтворт-Холл завтра вечером.
— Можете не успеть, — заметил Джек.
— Успеет, если Липман передаст обещанное нынче вечером, — возразил Мейси.
— Не посвятите ли меня в ваши планы? — спросила Анна.
— Нет, не посвятим, — отрезал Джек. — Садитесь в самолет, летите в Англию и завершайте продажу, а мы займемся нашими делами.
— В ваши дела входит наблюдение за Тиной? — осведомилась Анна. — Нынче
— Почему? — спросил Мейси.
— Фенстон узнал, что она помогала мне.
— Доктор Петреску, если Фенстон получил подделку, то где же оригинал? — спросил Мейси.
— В Уэнтворт-Холле. Забрав холст из «Сотбис», я сразу доставила его на такси к Арабелле. Оттуда я увезла всего лишь красный футляр и раму от картины.
— И весь ваш ложный маневр вы провели на глазах у Джека?
— Провела, и еще как провела, — улыбнулась Анна.
— Где же находился Ван Гог, когда два моих опытнейших агента завтракали с вами и леди Арабеллой?
— В спальне Ван Гога, прямо над ними, — ответила Анна.
— Так близко, — сказал Мейси.
Кранц ждала, и только после десятого звонка раздался щелчок и голос спросил:
— Где вы?
— В России.
— Прекрасно. У меня для вас еще одно дело. Уэнтворт-Холл. Двойная оплата.
— Туда мне нельзя. Слишком рискованно.
— Может, рискнете, если я скажу, чью глотку вы должны перерезать на этот раз.
— Слушаю, — сказала она, и Фенстон назвал очередную жертву. — Вы заплатите мне за это два миллиона долларов?
— Даже три, если заодно прикончите и Петреску. А четыре, если первую глотку перережете у нее на глазах.
Долгое молчание, затем:
— Два миллиона вперед.
— В обычном месте?
— Нет, — ответила она и назвала номер счета в московском банке.
Фенстон положил трубку и позвонил Липману по внутреннему:
— Вы мне срочно нужны.
Через миг Липман явился.
— Она сбежала и сейчас в России, — сообщил Фенстон.
— Собирается вернуться в Нью-Йорк?
— Нет, слишком рискованно.
— Разумно, — заметил Липман, стараясь скрыть облегчение.
— А я тем временем поручил ей еще одно дельце.
Липман не поверил своим ушам, услышав, чью глотку он заказал Кранц на этот раз и почему у нее не выйдет отрезать жертве левое ухо.
— Кстати, фальшивку вернули в Уэнтворт-Холл? — спросил Фенстон. Липман посмотрел на увеличенную фотографию председателя, пожимающего руку Джорджу Бушу, — снимок вернулся на почетное место над креслом Фенстона.
— Да. «Хранилище искусств» забрало холст сегодня после полудня, — ответил Липман. — Кстати, я переговорил с нашим лондонским юристом. В среду суд заслушает ходатайство о выдаче ордера на арест имущества. Если к тому времени оригинал не возвратят, поместье автоматически переходит в вашу собственность. Вы можете распродавать собрание, пока вырученные деньги не покроют долга.
— Если Кранц справится, долг никогда не будет покрыт. Поэтому немедленно выставляйте собрание на продажу. Распределите картины между «Кристис», «Сотбис», «Филлипс» и «Бонемс», пусть продают одновременно.
— Но это наводнит рынок и собьет цены.
— Прискорбно, — ухмыльнулся Фенстон, — поскольку мне останется всего один выход — выставить на продажу Уэнтворт-Холл и загнать все до последних доспехов. Когда я покончу с леди Арабеллой, она станет нищей, и британская пресса раструбит о ее позоре.
— А Петреску?
— Этой не повезет — окажется не в то время и не в том месте, — заявил Фенстон, не в силах скрыть самодовольную ухмылку.
— Стало быть, Кранц одним выстрелом убьет двух зайцев, — произнес Липман, направившись к двери. — Удачного выступления, председатель.
— Выступления? — переспросил Фенстон.
— Мне казалось, вы сегодня выступаете на ужине с речью перед банкирами.
— Черт возьми, верно. И куда Тина дела мою речь?
В шестнадцать минут восьмого Липман выключил свет у себя в кабинете и закрыл, но не запер дверь. Он прошел в пустой лифт, по пути отметив, что на всем этаже свет пробивается только из-под двери Фенстона. Спустившись на первый этаж, он подошел к стойке охраны, отметил свой уход и отступил на шаг, пропуская стоящую сзади женщину, чтобы та расписалась. Он не сводил глаз с двух охранников за стойкой. Первый наблюдал за густым потоком покидавших здание служащих, второй принимал у курьера пакет. Липман отступал и отступал, пока не добрался до пустой кабинки лифта. Скользнул внутрь, прижался к стенке, чтобы его не было видно охранникам, и нажал кнопку 32-го этажа. Не прошло и минуты, как он вышел в безлюдный коридор.
Свет по-прежнему горел только у Фенстона. Липман открыл дверь своего кабинета, вошел и запер дверь. Уселся за стол и принялся терпеливо ждать.
Фенстон отодвинул письмо о займе и начал перелистывать последний каталог «Кристис». Он понял, что стоимость его собственного собрания значительно возросла, и на губах у него появилась улыбка. Он поглядел на настольные часы: 19.43. Нужно поторопиться, а не то он опоздает на собственное выступление. Фенстон взял каталог и быстрым шагом прошел к двери. Набрав на панели у выключателя шесть цифр, он вышел в коридор и запер дверь. Через восемь секунд он услышал, как защитные решетки скользнули в пазы.
Спустившись на лифте, он отметил свой уход. Время — 19.48.
Проходя через вестибюль к выходу, он увидел за стеклом своего водителя — тот ждал у подножия лестницы. Фенстон расположился на заднем сиденье.
— Я извиняюсь, сэр, — сказал водитель, — вы ведь едете на ужин банкиров?
— Да, и давайте-ка поскорей.
— Я к тому, сэр, — произнес водитель, поднимая с переднего пассажирского кресла карточку с золоченым тиснением, — что в приглашении сказано: «Форма одежды — смокинг».