Ложный король

Возрастное ограничение: 16+

Корректор: Мария Скворцова

Выпускающий редактор: Мария Ланда

Под

колесом кареты протяжно хрустнула кость. Молодая, болезненного вида, женщина в платье из тяжёлого шелка с узором из лилий закрыла уши младшего сына руками, чтобы малыш Дункан не слышал этого омерзительного треска.

– Ваше величество, – в тёплой полутьме кареты, пахнущей выделанной кожей и дорогими духами, блеснули крысиные зубки Симоне Буккапекки, прелата Севера, а маленькие и плоские, как у дохлой тилапии, глаза приобрели угодливое выражение, – не стоит оберегать маленького принца от жестокой реальности этого мира. Когда-нибудь их высочество всё равно услышит и хруст сломанной кости, и звук рвущейся плоти, и крик умирающего…

– Если мне понадобится ваше мнение, я его спрошу, – с неприятной грубостью прервала священника женщина, сверкнув глазами, полными нескрываемого отвращения.

Прелат поджал хищные губы, пожалев, что рядом сейчас не сидит льстивый лизоблюд отец Ипатий, который всегда ему услужливо поддакивал. В пучке света, что пробивался внутрь кареты сквозь оконные занавески, рыбьи глаза сощурились в две злые щёлочки.

– Иммеле! – одёрнул жену Теабран и поспешил извиниться перед оскорблённым представителем церкви: – Прошу прощения, преподобный монсеньор. Моя жена сегодня, по всей видимости, опять плохо спала и, похоже, снова не в духе.

Бледное лицо королевы вспыхнуло раздражённым румянцем.

– Ты бы знал точно, если бы делил ложе со мной, а не предпочитал моему обществу пустую кровать.

– Я бы с удовольствием, дорогая, – ответил король супруге с той же любезностью, – но уж лучше тишина, чем твои истерики.

Прелат почувствовал перевес силы в свою сторону, как животные чуют запах свежей крови.

– Что вы, что вы, ваше величество, – серое лицо Буккапекки расплылось в такой широкой заискивающей улыбке, что уголки его губ, казалось, остановились в миллиметре от его ушей, однако рыбьи глаза не изменили своего холодного выражения. – Я прекрасно понимаю её величество. Сейчас мы находимся на пороге сложного времени, как это принято говорить. Вы только что выиграли войну за корону, Ангенор вас не знает. Мне самому порою не спится, – бессовестно соврал священник, даже не запнувшись, – столько мыслей в голове. Ну что вы! Я нисколько не обижен…

– Значит, в следующий раз я приложу к этому больше усилий, – взгляд заплаканных глаз Иммеле заставил прелата подавиться последним словом.

– Как ты себя ведёшь?.. – голос короля стал грубее.

– Где же Ройс? – женщина отодвинула пальцем край тяжёлой скользкой бархатной занавески, за которой пряталось окно кареты, и вгляделась в щель.

Ядовито-жёлтое солнце отражалось от позолоченных кирас покойников, как от зеркал, и жгло глаза, как луч, пропущенный через линзу. Снаружи было жарко и душно, дул липкий противный ветер, смердящий грязью, бычьим потом и кровью. Горизонт почти не просматривался из-за сваленных вдоль дороги тел людей и животных, над которыми суетливо кружили облака падальных мух.

– Дитя скоро найдётся, – Теабран не разделил беспокойства жены по поводу отсутствия новостей о Ночной Гарпии и продолжил изучать богато расшитый золотыми лилиями рукав нового сюртука, подаренного ему накануне матерью в честь будущей победы над узурпаторами. – Ты прекрасно знаешь, Ройс всегда исчезает после драки, чтобы выспаться, а ты места себе не находишь – между прочим, совершенно зря. Ты и так уже истощила себя ожиданиями наихудшего. Закрой окно.

– Целых два часа – и ни слова, – Иммеле продолжала смотреть в окно в надежде не увидеть среди тел павших в бою своего ребёнка.

– Гарпия не даст себя в обиду, ваше величество, – заметил прелат, бессознательно, но с каким-то странным непотребством водя средним пальцем вокруг круглого замочка на корешке «Четырёхлистника». – Сами знаете, один неверный взгляд, и голова обидчика уже катится по полу, отсечённая от тела, – мне ли вам рассказывать? Один воин, десять – в случае с Гарпией и разницы особой нет. Скорее всего, их высочество уже давным-давно хозяйничает в замке, наводя страх на его обитателей. Не стоит беспокоиться.

– Не вам решать, надо мне беспокоиться о своих детях или нет. У вас их нет вообще.

– Иммеле, прекрати! – зашипел на жену Теабран. – Ещё раз прошу прощения, отец Симоне. Иммеле, ты ведёшь себя как капризный ребёнок! Если бы с Дитя что-то случилось, нам бы уже давно дали знать. Так что, если ты не выспалась, это не причина грубить монсеньору.

– А то, что вы оба отправили моего ребёнка на войну, тоже не причина?

– Ройс и мой ребёнок тоже, – заметил Теабран. – И ребёнок уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать такие решения.

– Решение умереть?

Теабран ещё больше надулся.

– Если ты забыла, численностью наши воины во много раз превосходили врага. Вероятность проигрыша была чрезвычайно мала.

– Скажи это тем солдатам под нашими знамёнами, чьи трупы ты бы увидел в окно, если бы набрался смелости отодвинуть занавеску. Или смерть для тебя не есть проигрыш? Дитя могло погибнуть!

– Если мне не изменяет память, дорогая, – а она мне не изменяет, – Гарпия с нескрываемым энтузиазмом встретила идею самостоятельно вести в бой целый батальон, прекрасно осознавая риски. И что-то я не припомню, чтобы ты бросилась кого-то отговаривать от этой затеи.

– Отговаривала, когда ты не видел, но Ройс разве слушает?

– Да, не слушает, – и в этом король был полностью с супругой солидарен.

– Боже, сколько трупов… – Иммеле отвернулась от окна. Карета сильно накренилась, наехав на тело одного из кирасиров. Женщина подавила приступ тошноты и прижала к носу истерзанный шёлковый платок, пропитанный мятной настойкой. Где-то рядом противно крикнул стервятник.

– Что за гнусная глотка? – поморщился отец Симоне, будто крик хищной птицы осквернил его тонкую душевную организацию. – Недаром святая Лиммета одним своим взглядом истребила этих ужасных птиц после битвы Трёх Графов пять веков назад.