Ложный Рюрик. О чем молчат историки
Шрифт:
Какими организаторскими талантами обладал Рюрик, чтобы справляться с теми, с кем его потомки справиться не могли?
Так что же все-таки организовал князь Рюрик?
Вопросов бы не было, знай мы с самого начала, кто такой Рюрик, откуда и куда он пришел и кто же в действительности его пригласил.
Так ли это важно? По сути, не очень, главное — после Рюрика Русь стала иной, в ней появилось, как считается, подобие государства, которого раньше не имелось. А вот при нем ли появилось ли, не имелось ли — действительно вопрос.
Сколько было Рюриков?
А
Вообще-то, ситуация просто парадоксальная: о варягах спорят до хрипоты и взаимных обвинений в некомпетентности (это для научной элиты хуже отборного мата), о Гостомысле — тоже, все написанное Нестором, цитированное Татищевым, гневно выплеснутое Ломоносовым, строго разложенное по полочкам Карамзиным, выдуманное Байером, выдвинутое в качестве неоспоримых фактов норманистами и антинорманистами разбирают пофразно, дословно, иногда даже по буквам, а Рюрика как-то подозрительно оставили в покое.
Объявили, что есть два варианта: либо Рёрик Ютландский, либо Рорик Ободритский (Вендский), а может, это одно и то же, и на сем успокоились. Почему сама фигура первого русского князя мало кого интересует издавна? Даже летописцы, у которых была возможность подглядеть в записи соседа или ближайшего предка, этим не озаботились, словно так и надо: пригласили ильменские словене, кривичи и иже с ними бог весть какого внука себе на шею, и ладно.
Это просто подозрительно, словно этих Рюриков, которые внуки Гостомысловы и к тому же варяги, на Руси было пруд пруди. А может, так и есть? Может, все эти ютландские и ободритские сами по себе, а наш Рюрик — это наш Рюрик? Чего о нем много писать, если и без того все знают «парнишку с нашего двора»? А этот самый Ютландский вообще малосимпатичен, бандит первостатейный, даже ласково прозван «Язвой христианства» (это во времена викингов-то, когда парочкой кровавых набегов мало кого испугать можно). Зачем нам такой, правда? И забыть не грех, ну его!
Но вспомнить все же придется, заслуги-то у Рюрика перед Отечеством (только чьим?) немалые — как-никак основатель и государства, и династии.
Вот с него, Язвы этакой, и начнем.
Рюрик — это в нашей русской транскрипции, а если озвучить древнесеверный вариант, получается Хрёрекрр. Господи, имечко-то какое! Хорошо, что в языке костей нет, не то уже сломались бы. А отчество себе представляете — Хрёрекрровичи. Может, потому и забыли, чтобы народ в этих «хр», «кр» не плутал?
Вообще, о Хрёрекрре, или Рюрике, как ни назови, кроме двух летописей (зато основополагающих!) — ПВЛ и Иоакимовской, — никто из древних не ведал (или не захотели вот это звуковое безобразие упоминать?). Иоакимовскую летопись, как известно, потеряли (или нарочно извели, чтоб никто, кроме Татищева, не цитировал). Что, если бы и «Повесть временных лет…» потерялась? Пропали бы мы без Рюрика, ой, простите, без Хрёрекрра, как пить дать, пропали!
Но Провидение спасло, осталось только «приписать» означенного Хр… ну, в общем, самого первого главного к месту, то есть к роду-племени, и все.
Можно, я его буду Рюриком звать, так привычней, не то не только язык, но и клавиатуру попорчу?
Итак, Рюрик, который Хр… (ну, вы сами помните, да?) родился в 800 году. Его папаша Хемминг имел некоторые права на датский престол, почему и пытался бодаться с потомками
Трона не досталось, зато потомственная ненависть к датчанам укоренилась надолго, потеря трона ни у кого благодарности не вызывала. Два брата поплакали в жилетку Карлу Великому и получили от него богатый лен Рустинген во Фрисландии. Конечно, корона лучше, но на безлюдье, как известно, и теща человек. И все равно, даже унаследовав половину Рустингена после смерти отца, Рюрик продолжил воевать с датчанами, не всегда разбирая, где свое, а где чужое.
Несчастье пришло, откуда не ждали — после смерти Карла Великого в 814 году его наследник Людовик Благочестивый принялся энергично разваливать огромную империю, полученную от отца. Нет, не так: он просто очень быстро утомился всеми этими государственными делами и предпочел разделить Франкское государство между сыновьями — Лотарем, Пипином, Людовиком и Карлом, тут же вцепившимися друг другу в глотки.
Существуют свидетельства, что Благочестивый король Людовик крестил какого-то Рюрика, сына датского конунга Хальвдана (еще один Рюрик?).
После смерти Людовика Благочестивого владения Рюрика и его дяди, а значит, и они сами оказываются на территории Лотаря. Лотарь тоже воевал с датчанами, но дружить с Рюриком против них не счел нужным, мало того, обвинил его в измене и даже бросил в тюрьму. Будущей Язве удалось бежать и переметнуться к другому наследнику Великого Карла — Людовику-младшему, который Немецкий, вы помните. Но лен-то с собой не унесешь, пришлось довольствоваться тем, что предлагал Людовик, то есть немецкими землями.
Быть немецким князьком? Фи! Это не по-рюриковски. И «наш» (?) Рюрик вышел на вольный разбой. Вот тогда его и прозвали «Язвой христианства». Двадцать лет он показывал, что почем, всем подряд (смотри-ка, совсем наш!), чего только эта Язва ни делала: Рюрик заключал договоры, получая по ним земли, расторгал и снова грабил, завоевывал то, что ему нравилось, бывал изгнан собственными же подданными, крестился и снова возвращался в язычество… Он так утомил всех, что Лотарь пошел на попятный, дав ему в 850 году Дорестад. Бертинские анналы по этому поводу сообщают:
«Рёрик, Харальдов племянник, недавно сбежавший от Лотаря, набрал целое войско норманнов и множество судов, после чего опустошил Фризию и остров Бетуве и другие места в окрестностях, плывя вверх по Рейну… Лотарь, будучи не в состоянии одолеть его, принял его в свои вассалы и дал ему Дорестад и другие графства».
Рюрикова кузькина мать определенно удалась, но это не было исполнением его мечты.
Дорестад во Фрисландии на Рейне во времена Рюрика был большим портом, держал под собой большую часть торговли хлебом, вином и еще много чем. На этом можно бы и угомониться. Рюрик так и поступил, но только в землях своего короля, но никак не за их пределами. Разве могла Язва сидеть спокойно? Он вмешивается во все: в смуту в Дании, безуспешно пытаясь заполучить тот престол, который не достался отцу, лезет в шведские дела, даже появляется в славянском Поморье (берег Германии восточнее Эльбы и Польши за Щецином).