Лубянская преступная группировка
Шрифт:
— Вы что, проверяли должностных лиц государства, министра внутренних дел?
— Нет, у нас руки были коротки, реализовать ничего не дали. И потом я работал тогда не с коррупцией, а с уголовными бандами, и поэтому официально сфера моей деятельности заканчивалась на пороге МВД. Но когда мы вышли на эту шайку, то фактически подняли планку. Начали с фирмы, где насиловали девчонок, добрались до Московского РУОПа и упёрлись в министра внутренних дел. Такая вот вертикаль власти.
И вот тут всплыла плёнка с узбеками. Два заместителя начальника РУОПа пришли в приёмную ФСБ и потребовали встречи с Хохольковьм. Но поскольку его не было, встретились
«Остановитесь, успокойтесь, мы на вас тоже материал имеем. Зачем это нам надо, войну устраивать». И прокрутили ту плёнку. И ещё одну, где Хохольков от Гафура деньги получает.
Прибежал с больничного Хохольков, вызвал меня и кричит: «Я с клизмы слез. Ты что сделал? Зачем пошёл в прокуратуру? Быстро оттуда материалы забрать!» Я говорю: «Как я их заберу? Не имею права». — Ладно, — говорит, — иди отсюда».
Они быстро составили запрос, материалы были забраны из Прокуратуры и переданы заму Хохолькова Камышникову. А тот их отправил в… РУОП! Видимо, для того, чтобы менты расправились с теми, кто дал на них показания.
Эти материалы я больше не видел. Все преступники, которые проходили по делу, остались на свободе. Нигде никаких обысков не провели. Наворованное осталось у воров.
— Но ведь Климкина сняли.
— Климкина сняли позже, и за другие грехи, когда министром МВД стал Рушайло. А пока Куликов был министром, Климкина никто тронуть не смея.
Справка для Путина
— Из твоего рассказа следует, что твои отношения с начальством в УРПО, мягко говоря, не сложились. Сколько времени ты там проработал?
— Со дня моего поступления и до того момента, как мы подали заявление на руководство УРПО в прокуратуру, прошло ровно шесть месяцев.
— За это время ты два раза убеждался в «узбекских» связях Хохолькова — в историях с Нанайцем и с Юршевичем. Ты что-нибудь сделал с этой информацией?
— А что я мог сделать? Ковалёв сказал — забудь про Хохолькова. Трофимова Ковалёв снял с Московского управления и вывел за штат, было ясно, что его влияние уменьшилось, и рассчитывать на его помощь бесполезно. А влияние Хохолькова между тем росло.
Я тем не менее продолжал отслеживать узбекские контакты в Москве и даже добыл у своего друга в УСБ оперативную справку на «узбеков». Но никому её не показывал. Мне, кстати, сам Трофимов сказал: «Саша, смотри, будь осторожен. Всё куплено. Я тебе не советую регистрировать свою агентуру или протоколировать информацию, если не хочешь её расшифровать».
Первый, кому я показал эту справку, был Путин, когда его назначили директором ФСБ. Говорили, что к этому был причастен Березовский, который пожаловался то ли Ельцину, то ли Татьяне Дьяченко.
— Ты передал материалы в руки Путина?
— Мы встречались с ним в 1998 году, сразу после его назначения. Березовский организовал эту встречу. Это было уже после того, как мы получили от наших начальников приказ ликвидировать Березовского и написали об этом заявление в прокуратуру. Березовский мне сказал: «Иди к Путину и расскажи всё, что знаешь. Я этому человеку доверяю. Думаю, он всё поймёт, это умный человек».
Дня через два-три Березовский перезвонил:
— С Пуганым встретились?
— Нет. Меня никто не вызывал.
Он дал мне телефон помощника Путина. Я позвонил, тот сказал: «Да, Владимир Владимирович вас ждёт. Мы вас ищем два дня. Нам отвечают, что такой
Я говорю: «Я вот есть». Он: «А когда вы можете прийти?» — «Как скажете», — отвечаю. На следующий день у нас состоялась встреча. Я принёс большую схему, на которой вся известная мне организованная преступность была расписана.
Основные бандитские группировки, наиболее опасные. От них были выведены стрелки к коррумпированным связям в государственных учреждениях, в МВД, в ФСБ, в налоговой полиции. Вниз шли стрелки к коммерческим фирмам, через которые отмываются деньги.
— Эту схему ты показал Путину?
— Для него и делал. Кроме того, дал справку по узбекской группировке. Там значились «филиалы» в России, Америке, в Афганистане, а также связи с нашими генералами ФСБ, с руководящими лицами в МВД. Было указано, что они занимаются незаконным оборотом наркотиков. И что наркотики идут от генерала Дустума из Афганистана.
Помимо чисто криминальных связей, узбекские контакты в Москве выходили на высший круг государственных чиновников. Была оперативная информация, что Сергей Ястржембский построил себе дачу на Соколиной Горе на деньги Гафура, которые переводились через Алишера — доверенное лицо Гафура в Москве. Когца Ястржембский был послом в Словении, то сдавал свою квартиру этому Алишеру за пять тысяч долларов.
По оперативной информации УСБ Алишер был близким другом Ястржембского, Хохолькова и Андрея Кокошина, бывшего замминистра обороны и секретаря СБ. Жена Алишера, старший тренер сборной по гимнастике, ждала его из тюрьмы восемь лет. Через неё шла связь с Шамилем Тарпищевым и еще одним министром — спорта, Иванюженковым, членом подольской преступной группировки, уголовная кличка Ратан.
Его, министра, в США не впустили.
Кроме этого, Тарпищев был в близких отношениях с вором в законе Аликом Тахтахуновым, уголовная кличка Тайванчик. Сам Тайванчик — выходец из Узбекистана, с Хохольковым в Ташкенте в одну школу ходили. Вот и близкая связь — Гафур, Алишер и Хохольков. Тайванчик был смотрящим узбекской группировки в Европе. А в Америке эту роль выполнял Иваньков (Япончик), пока его американцы не посадили. По оперативным данным, с Тайванчиком и Япончиком имели неслужебные контакты близкие к Коржакову офицеры СБП. Вот и получается схема: Гафур с Тайванчиком, Тайванчик с Тарпищевым, Тарпищев с Алишером, Алишер с Ястржембским, Ястржембский с Гафуром, а между ними офицеры спецслужб. Одно слово, вертикаль. Всё это было в той справке, что я принёс Путину.
Путина больше всего заинтересовали связи Ястржембского. Он мне сказал: «Да-да! У меня тоже есть информация по Ястржембскому». И мою оперативную справку забрал себе. И назначил Ястржембского своим помощником.
— Расскажи подробнее, как проходила встреча.
— Я был у Путина не один. Со мной пришли полковник Шебалин и, по-моему, майор Понькин. Но Путин принял меня одного. Он вышел из-за стола, поздоровался. Видимо, хотел показаться открытым человеком, располагающим к себе. У нас, оперов, особый стиль поведения. Мы друг с другом не раскланиваемся, обходимся без любезностей — и так всё ясно. Посмотрим друг другу в глаза, и сразу понятно, можно верить или нет. И вот у меня сразу сложилось впечатление, что он неискренний. Он больше напоминал не директора ФСБ, а человека, который играет директора. Я открыл перед ним схему. Он сыграл лицом, что вроде как просмотрел её. Но эту схему нельзя просмотреть за три минуты. Он говорит: —«Да, да. Я понимаю. А это что? А это?»