Лучано
Шрифт:
— Я не могла в это поверить, когда прочитала это, — пробормотала она. Это сообщение встревожило нас обоих. Именно по этой причине она выдала меня сегодня утром на глазах у Лучано. — И не то, чтобы мне не повезло, когда я взломала его сеть.
— Честно говоря, я не могу поверить, что у него есть ребенок, — сказала я ей, все еще потрясенная этим открытием. Мой дядя был жестоким ублюдком, и ему нельзя было позволять находиться рядом с детьми или невинными людьми. Для меня злоба моей бабушки и его зла была заразительна. — Я всегда знала, что он был с другими мужчинами. Я не знала, что ему тоже нравятся женщины.
—
— Ты думаешь, что это парень? — я поняла, о чем она говорила, но было бы неправильно, если бы меня продали, независимо от того, был ли это ребенок моего дяди или я.
— Но тогда зачем ему скрывать тот факт, что у него есть ребенок?
Да, в самом деле! Зачем?
Сорок восемь часов. Это все, что потребовалось. Прошло всего два дня, а мне больше всего на свете хотелось убить мужа.
Я была в такой ярости, что увидела красный цвет. Я едва вошла в его дом, а он уже доминировал в моей жизни и моем графике. Сначала у бассейна он заполонил меня своим присутствием. Потом потребовал, чтобы я сменила цвет волос. Кем, черт возьми, он себя возомнил? Но я прикусила язык и договорилась о встрече. В тот же день, как он и требовал. Они вернулись к своему рыжему цвету.
Конечно, я бы никогда не призналась ему, что мне так больше нравится. Я никогда не использовала перманентную краску для волос, поэтому парикмахер смог смыть ее без серьезного повреждения моих волос и проделал потрясающую работу, вернув им мой естественный цвет. Или как можно ближе к нему, потому что, честно говоря, спустя столько времени было трудно вспомнить точный его оттенок. Было приятно, что его смыли и освежили.
Затем он назначил комнату Маттео ближе к его спальне, чем к спальне Эллы, и где я собиралась спать; Я не жаловалась. Я просто стиснула зубы и согласилась с этим, напоминая себе, что это лишь временно. Пока я не получила аннулирование. Если бы мне пришлось, я бы просто спала в комнате Маттео. Конечно, оно было достаточно большим.
Но теперь он зашел слишком далеко. Он отнес все мои вещи в свою спальню. Если этот человек думал, что я посплю в его спальне хотя бы секунду, пока мы ждем аннулирования, он был еще безумнее, чем я думала.
— Лучано, нам нужно поговорить… — мои слова затихли, когда я ворвалась в дверь офиса и обнаружила Лучано с четырьмя другими мужчинами, которых я никогда не видела. Все пятеро были погружены в дискуссию с напитками в руках. Лучано и еще один парень сидели, положив ноги на стол, один парень бездельничал на диване, а двое играли в дартс.
Да, здесь крутые мафиози , усмехнулась я про себя. И я не сомневалась, что они были преступниками. Одного воздуха вокруг них было достаточно, чтобы подтвердить это. Ну, и еще тот факт, что у каждого из них была кобура с пистолетом. Возможно, три года назад я упустила такой небольшой факт, но не сейчас.
Я пронзила их всех ярким взглядом. Я ненавидела их так же сильно, как и своего мужа. Виновен по ассоциации, если вы спросите меня. Но меня, конечно, никто не спрашивал. Никого не волновало, что он
Наш сын. Почему мой разум пытался быть справедливым? Ничего из того, что делал мой муж, не было справедливым. Так что нет… сын мой !
Я оглядела помещение, и, как и тогда, когда мы впервые поженились, это место произвело на меня впечатление. Офис Лучано был одним из самых больших, которые я когда-либо видела. Думаю, это имело смысл, поскольку он провел здесь так много времени. Дорогая мебель из красного дерева украшала всю комнату. Было два дивана, чтобы посетители могли удобно расположиться. Комната была оформлена со вкусом, но в основном с учетом комфорта.
Лучшей его особенностью были обширные французские окна сверху вниз, которые вели во внутренний дворик и позволяли видеть всю территорию. Бассейн простирался едва на пятнадцать футов снаружи.
— Ах, Грейс, — Лучано приветствовал меня широкой улыбкой, которая не коснулась его глаз. — Чему я обязан этим удовольствием?
— Ты…ты, — я искала нужные слова.
— Твой муж, да, — с сарказмом закончил он.
— Ты. Не. Являешься. Моим. Мужем, — я произнесла эти слова сквозь стиснутые зубы. Я так разозлилась, что едва могла видеть ясно.
Он наклонил голову, словно обдумывая мои слова. — Забавно, потому что у меня есть документы, подтверждающие это.
— Ну, это действительно смешно. Потому что у меня есть опыт, показывающий, что ты засранец.
Кто-то начал смеяться, но быстро скрыл это, прочистив горло. Но мой взгляд по-прежнему был прикован к мужу, мне хотелось убить его своим взглядом.
— Ты пришла сюда, чтобы обсудить наш семейный статус или что-то еще, жена?
Из меня вырвался рык, когда я посмотрела на него, встретившись взглядом с теми карими глазами, которые так любила раньше.
— Я хочу свою комнату, — процедила я сквозь зубы.
— Нет.
— Не тебе решать, где мне спать, — прошипела я.
— Мой дом — мои правила.
— Ты чертов мудак. Я даже не хочу здесь находиться. Ты вынуждаешь меня остаться здесь. Я лучше буду спать на улице, чем под одной крышей с тобой. Но вот я здесь. Пока аннулирование не произойдет, ты предоставишь мне мою комнату, или я…
— Или что, жена? — бросил мне вызов он с понимающей улыбкой на полных губах.
Кровь у меня вскипела, и в голове промелькнул образ: я бросаю что-то и разбиваю этим по его красивому лицу, стирая самодовольную улыбку с его губ. До того, как мой мозг обработал то, что делало мое тело, я именно это и делала. Я потянулась к первому ближайшему ко мне предмету и швырнула его через всю комнату. Оно промахнулось мимо него и ударилось о стену.
Я с ужасом наблюдала, как старинная ваза разбилась на миллионы осколков, упавших на его пол, стол, а некоторые осколки даже упали на волосы моего мужа. Я ненавидела его чертовое спокойствие.
За грохотом наступила тишина, и я болезненно ощущала, как мое сердце колотится в груди. Оно билось так сильно, что я боялся, что у меня сломаются ребра. Тишина затянулась, пока в моей голове звучали всевозможные творческие слова. Каждый был хуже предыдущего, и мне хотелось кричать им все ему в лицо. Мы пробыли здесь всего сорок восемь часов, и я это ненавидела.