Лучи уходят за горизонт
Шрифт:
Иоанн не присутствовал на закрытом заседании штаба – его, занимающего должность помощника представителя ЕС по вопросам безопасности, туда не допустили, – но позже он узнал, что предложение исходило от американцев. Предсказуемо, думал Иоанн, это их стиль – выжечь всё дотла, спалить и военных, и мирное население, если придётся, но сохранить жизнь всем своим. За этот подход некоторые отдавали им честь стоя, но сейчас игра стоила свеч: мотивы Совета Безопасности можно было истолковать двояко, и Иоанн хотел выжать максимум из этой ситуации.
– Наша
– Мы выступаем не как военные, – подхватил его речь американский представитель позже, на пресс-конференции, – мы выступаем в роли международной полиции.
«Ему-то такой язык хорошо понятен, прямо-таки шериф из фильма Джона Форда, – хмыкнул про себя Иоанн, сидя в зале. – Хорошо, что мы наконец-то нашли достойное применение этой неуёмной американской энергии и американскому мессианству. Кто-то должен поддерживать порядок – так почему бы не они?»
После выволочки, которую отец устроил Иоанну на берегу Темзы, тот думал отказаться от предложения госсекретаря. Но воспоминание о строгом взгляде, каким Чарльз Касидроу смотрел на сына, разглагольствуя о будущем и об ответственности, победило – Иоанн сказал «да». Как выяснилось, не напрасно.
Представитель Европейского союза – швед, увлекавшийся оперным театром, – разговаривал только по-английски и обладал (по его мнению) изысканным чувством юмора. Работать с ним было одно удовольствие – они долго присматривались друг к другу, но всё изменилось, как только Иоанну поручили настоящее дело…
Вернее, вспомнив совет отца, Иоанн сам взял на себя ответственность. Когда в Таиланде случился переворот, пришедший к власти Тхирасака Нгау, естественно, объявил скорые выборы в парламент и курс на демократизацию страны. Через несколько месяцев «Международная амнистия» обратилась в ООН со сведениями о репрессиях в отношении политических оппонентов и их семей; в докладе утверждалось, что присвоивший себе звание генерала и называющий себя «диктатором» правитель начал этнические чистки среди китайского населения.
Диктатор отказался допустить на территорию страны комиссию ООН, но обвинения назвал «смехотворными». Иоанн полистал статьи, которые Нгау писал ещё до захвата власти, и обнаружил, что в них действительно проглядывает ксенофобия; те же расистские выпады повторялись и в его публичных выступлениях.
Возмутились китайцы, предъявив диктатору ультиматум, и это оказалось проблемой. Они не собирались согласовывать свои действия с Совбезом, считая агрессию в отношении китайского населения вопросом собственных национальных интересов. Американцы заявили, что, несмотря на объявленную «перезагрузку» в отношениях с КНР, они не допустят
Круг замкнулся, нужно было действовать. Китайцев продолжали отправлять в концлагеря, Китай приводил в боевую готовность армию, Нгау взывал к патриотизму сограждан и встречался с американским послом, генсек ООН осуждал «любое насилие»… А представитель Европы в это время находился в Вене – в роскошном зале Государственной оперы наслаждался «Саломеей» Штрауса. Иоанн не стал тратить время на согласование с Брюсселем или Лондоном (в обход указаний госсекретаря), а сразу вылетел в Пекин. И хотя полномочия Иоанна от имени Евросоюза пока никем не были подтверждены, одного звонка из представительства оказалось достаточно.
Иоанн знал, что отцу не понравилась его книга, но прессу она получила хорошую и пару недель продержалась на верхних позициях рейтинга «Нью-Йорк Таймс». «Император Михаил» стал бестселлером, рецензенты писали о «встрече Дэна Брауна с Кеном Фоллеттом» (что Иоанна коробило: он-то ждал сравнений с Умберто Эко) и роялти неплохо пополняли банковский счёт автора. Книгу уже перевели на французский, итальянский и немецкий, и буквально месяц назад издатели прилетали обсуждать перевод на китайский, так что успех был колоссальный.
Иоанн знал, что тщеславие – грех, но ничего не мог с собой поделать. Особенно сильно греховный огонь разгорелся в тот момент, когда перед ним раскрыли дверь кабинета, где помощник министра иностранных дел Китая Ван Шэнли сидел, положив ногу на ногу, и листал книжку, на мягкой обложке которой красовалось суровое лицо с поседевшей бородой и в короне. Он читал «Императора Михаила» и, когда зашёл Иоанн, первым делом попросил автограф.
– Интересно, – китаец сдвинул очки на переносицу. – Вы талантливый писатель.
– Спасибо, – ответил Иоанн. – Следующая книга будет о таиландском кризисе.
– Я… – он отложил книгу. – Я не слишком хорошо знаю историю Византии… Но, я так понял, император Византии Михаил был кем-то вроде императора Хунъу, освободившим Китай от правления династии Цинь… монголов.
– Вероятно, да, – пожал плечами Иоанн. – Я знаю императора Юаньчжана, основателя династии Чжу. Он правил на сто лет позже Михаила, но история… случаются интересные повторения.
– Как трагедия, а потом как фарс? – уточнил китаец.
– Если быть невнимательным, – кивнул Иоанн.
– Мы не можем закрывать глаза на творящееся в Таиланде.
– Понимаю, – ответил Иоанн.
– И мы не отступим от своих требований.
– Да, – сказал Иоанн. – А что, если это будут не ваши требования?
Китаец молчал.
– Ультиматум не Китайской Народной Республики. Ультиматум Совета Безопасности ООН.
– И что за этим последует?
– Зависит от мистера Нгау, я полагаю.
– Совет Безопасности не придёт к соглашению.