Лучшая работа на Земле — работа на Марсе!
Шрифт:
Артем пересчитал наличку, по привычке перевел юани в рубли и прикинул — на угощение должно было хватить.
За окном в сыром, сальном и копотном воздухе вечереющего Екатеринбурга медленно опускались белесые хлопья. Они кружились в диодном свете уличных фонарей первым снегопадом. Свет падал на них, отражался от симметрично застывшей воды, красил в ослепительно белое.
Девственная, пусть и обманчивая, белизна первого снега всякий раз уносила Артема куда-то в детство, к горкам, санкам и каникулам. Окунала в щемящее чувство утраченных возможностей, потерянных иллюзий. Во времена беззаботности и свободы, когда мороз горячит щеки, завязки ушанки стегают по шее, а сам ты несешься, задыхаясь от восторга, вниз,
Сквозь вспыхнувшую подсветку очков снежинки уже не смогли прикидываться белыми. Артем нахмурился и склонил голову. Луч мини-проектора лизнул столешницу, выложил в сантиметре от нее иллюзорную кладку из терракотовых прямоугольников. Артем слегка дернул мизинцем. Впаянные в латекс контактные дорожки среагировали мгновенно — на кирпичной стене рабочего стола взбухли кнопки набора номера. Набрав восемь цифр, Артем принялся ждать.
Егор, как водится, ответил не сразу.
— Привет, — хмурое, помятое лицо Егора скривилось в улыбке. Артем готов был биться об заклад: за серым пластиком очков в глазах Егора уже плескался нелегальный алкоголь. — Чего-то ты рано позвонил. Разбогател, что ли?
— Разбогатеешь тут, — пропустил издевку Артем. — Гостя жду дорогого.
— Насколько?
— Очень. Думаю, два. В юбках. Есть возможность?
— Тебе когда надо? — помешкал Егор.
Артем согнул безымянный палец и скосил глаза влево, на вспыхнувшие зеленым цифры:
— Часа через три.
Егор пожал плечами:
— Плюс двадцать за спешность. Буду подъезжать — наберу, — приятельски улыбнулся он и погас.
Артем снял очки и потер уголки глаз. Мелькнула малодушная мысль — а может, ну его, этот разговор? Может, плюнуть, смириться и как все: дальше, глубже погружаться во всеобщую истерию и сказки о новой эре, возвращении к корням, чистому топливу и чистому воздуху. Верить и ждать, что все это будет, причем еще на его, Артема, веку. А пока потерпеть, поднатужиться, затянуть пояса и сжать зубы. Может, просто посидим, поперебираем старые воспоминания, пообнимаемся и простимся снова лет на пять-десять, пока не появится еще один кусок времени, который не будет жаль скормить ностальгии стареющих однокашников.
У Артема не было друзей. Когда-то жизнь в стране свободного предпринимательства научила его быстро переводить их в разряд приятелей, а потом и деловых партнеров. Оставались только те, кого Артем знал до. До, как он его называл, времени потерянных иллюзий. Те, кто в силу жизненных обстоятельств, росли параллельно Артему, те кто, конечно же, изменился под их грузом, но о ком думать так не хотелось, а хотелось играть в давно негласно принятую игру — мы такие же, как и раньше, мы те же, что и до.
Одним из таких редких для Артема людей был Игорь Крупнов. Кровь с молоком и косая сажень в плечах, он вылетел с третьего курса рудно-технологического, нанялся на военную службу и даже получил какую-то награду за героизм во время Байконурского конфликта. Рано вышел на пенсию, женился и завел двоих близнецов. Но все это было теперь неважно. Важным стало вдруг то, что последние девять лет Игорь работал в РосФобосе. В службе безопасности.
И не охранял занюханную проходную наборного пункта в провинциальном филиале, а гордо носил три звезды на погоне, что вознесло его в головной офис, расположенный в негласной столице Компании, скрытой от праздных глаз новостройке. В режимном Медведьевске.
Артем знал Крупнова до. Игорь остался одним из последних чистых воспоминаний, заставляющих разграничивать на светлые и темные куски не только прожитые годы, но и самого Артема. Но время научило стирать и эту разницу. Артем загнал поглубже нерешительность и еще раз прокрутил в голове предстоящий разговор.
О Великом противостоянии тридцать пятого начали говорить загодя, лет за пять. Марс только еще приближался к своему перигелию, а в Сети и на телеэкранах заманчивым калейдоскопом запестрели свежие ролики с красной планеты. Американская полярная станция увеличила производство водорода на три процента сверх запланированного! Китайскими терраформными укатчиками спечено более четырехсот квадратных километров грунта! Прорыв индийских агрономов — марсианский рис дал первые ростки!
И над всем этим гудело мощью: РосФобос — построим завтрашний день! Лучшая работа на Земле — работа на Марсе! Объявлен дополнительный набор! Не упусти шанс стать гражданином будущего!
Человечество жадно вглядывалось в бледно-розовый шарик, вращая его затянутыми в латекс ладонями в окошке Google-Mars. Ловило редкие движения орбитальных лифтов, замерших вокруг Марса в углепластиковой паутине струн. Серебристые цилиндры то дремали диковинными бабочками, подставляя солнечные паруса потокам тепла, то вдруг вздрагивали и плавно опускались в парниковый туман розовой жемчужины, набитые до предела оборудованием, материалами, провиантом.
Первородная дымка скрывала от любопытных глаз бурые от пыли купола модульных автономных станций, размежеванную паукообразными ботами равнину Амазония, долину Маринера, землю Аравия. Витые тела подземных транспортных тоннелей, металлическими гусеницами взборонившие терракотовый грунт. Где-то там, в этой нежно-розовой праатмосфере еще необжитой планеты, уже намечались границы и закладывались фундаменты новой жизни. Жизни мудрой, выверенной набитыми на пути прогресса синяками и шишками. Жизни счастливой и безоблачной. Райской.
Вот только отведать яблок этого Нового Эдема сможет не всякий… Разве? У каждого есть шанс — стань пенсионером от РосФобоса! Четыре года вахты — и ты обеспечен до конца дней. Гражданство Марса и право на собственность! А если здоровье, потраченное на общее благо, не позволит переезда — не беда: твои генетические наследники увидят марсианские закаты с лоджий многоэтажек из спеченного реголита. Мы работаем для будущего всех землян!
Такой массовой атаки на сознание Артем не помнил с двадцатого. Тогда казалось, что переплюнуть феерический успех в Сочи и красочные выборы Президента сможет только его волнующий доклад об успешном завершении проекта «Фобос-Грунт» и ожидаемых прорывах российских атомщиков по вопросу гелия-3. Пока американцы размахивали конвенцией об открытом космосе от 1967 года, на широкую ногу и всерьез стали обсуждать колонизацию Марса. В трехлетний разговор втянулись китайцы, индусы и двенадцатизвездные итальянцы. Япония согласилась поучаствовать даже не после запуска «Марса-2023», а только когда астронавты вышли на связь и доложили о штатном режиме при разворачивании орбитальной станции.
Время старта космических паромов с Восточного назначили на февраль. Заинтригованный и ошарашенный происходящим социум прилип к экранам и получил желаемое: первые корабли Международной флотилии взревели газофазными ядерными двигателями и, оплавив алтайскую землю, скрылись в хрустящем от мороза небе.
Запуск шел четыре недели. Новенькие красавцы «Клиперы», заменившие «Союзы» и «Прогрессы», резали острыми носами стратосферу, первенцы китайского народа «Ци Шихуаны» грузно взмывали, подчеркивая величие и незыблемость Поднебесной, индийские великаны «Мадхаваны» гордо отрывались от Земли, стыдливо пряча в нутре напичканные японским оборудованием контейнеры. И именно тогда громогласно заявила о себе компания РосФобос, ведь именно ее бренд украшал бока двух космопаромов из стартовавших десяти.