Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса
Шрифт:
– Мне пора, – сказал Пинач, и голос у него был строгий, потому что в этот момент он шлепнул кота, согнав его с полки на свежеотполированный пол книжного магазина.
В кабинете за торговым залом маленький телевизор показывал взволнованного репортера на Милк-Плаза [108] , тот быстро-быстро рассказывал зрителям о падавших с неба необычных туристах, у которых на языке было только одно слово. Эти кадры мелькали на заднем плане за спиной репортера, когда я посмотрел на Пинача и почувствовал печаль, исходившую от него волнами.
108
Харви
– Куда ты теперь?
Пинач поднялся.
– Не знаю. Все равно куда. Поможешь?
Звякнул дверной колокольчик, и в магазин вошел посетитель.
– Пинач, – сказал он.
Я посмотрел на него. Гавайская рубашка была до того оранжевой, что глазам стало больно, и вся в ананасах. Человек улыбался и хмурился одновременно. Пинач сделал быстрое движение рукой, и в магазине вдруг запахло озоном и капустой. Человек – как я полагаю, по имени Тодд – исчез. Я повернулся к своему пришельцу, посмотрел на его бледное, решительное лицо.
– Что ты сейчас сделал?
В его серебристых глазках заблестели ртутные слезы.
– Я его… расфиксировал.
Бегом мы выскочили через черный ход. Сели в машину, выехали на Герреро и покатили дальше на север.
Ксенолингвисты прикладывают все усилия, чтобы разобраться в феномене, получившем название «Тодд». Всем известно, что космических пришельцев, появившихся 11.11.15, звали Тодд, но никто до сих пор не в состоянии объяснить, как это произошло и почему. Этот случай является наиболее ярким в истории современной науки задокументированным примером так называемой телепатии, однако его невозможно ни повторить, ни опровергнуть.
Кристофер Барзак, блог, запись от 14 января 2016.
Мы двигались то на восток, то на север, и так продержались больше недели. Мы добрались уже до Эдмонтона, когда они нас догнали.
Мы тогда как раз подъехали к выносному окошку «А&W» [109] . Он вмял нас в стену своим «мерседесом». Пинача бросило на меня. Тот Тодд оказался осторожнее и держался подальше.
– Пинач! – заорал он в окно.
Мой друг заскулил. Мотор наш ревел и скрежетал, пока Пинач шарил руками по приборной доске, пытаясь его зафиксировать.
109
Окно, через которое ресторан торгует на вынос; «А&W» – сетевые рестораны.
Тут нас блокировали сзади и спереди. Из машин вышли Тодды в гавайских рубашках и шортах, несмотря на холод. Один вспрыгнул на капот моего «корвейра».
– Ты еще не закончил работу.
Пинач снова тихонько взвыл.
Я заметил, что Тодд отлично себя чувствует при почти нулевой температуре.
Воздух зашипел, и нас поглотил свет, похожий на вспышку лазера.
– В к-конце концов… да… э-э… у-уже неважно. Вы… э-э… меня понимаете? Он мне улыбнулся… Не с-совсем улыбнулся. Не с-совсем это было лицо. Но… т-такая… как будто улыбка. А п-п-потом исчез. Сгорел, как свечка. Понимаете? Вспыхнуло и погасло.
Запись из протокола Канадской королевской полиции, Эдмонтон, штат Альберта, 16. 11. 2015.
Я пришел в себя в темноте, оттого что задыхался, и в груди была жидкость. Пинач положил мне на плечо руку. Ощущение тяжести тотчас исчезло.
– Где Я?
Я услышал звук, будто в грязи катается что-то тяжелое. Звук был густой, влажный, и он в конце концов сложился в слова. Ты…
– Ничего не понимаю.
Голос у него звучал глухо.
– Тебе и не положено. Сейчас я тебя зафиксирую, и вернешься в магазин.
Я посмотрел на него.
– А ты?
Он покачал головой. Ригатони на его физиономии задвигались.
– Я нужен здесь. Я восстановил свои рабочие параметры.
Я открыл рот, чтобы задать еще один вопрос, но тут вернулся свет, и я почувствовал, что падаю. Пинач падал рядом со мной и крепко держал меня за руку.
– Не отпускай, – сказал он, и мы приземлились.
На этот раз не было никакого кратера. Мы встали на ноги, и я отряхнулся.
– Понятия не имею, что все это значит.
– Неважно, – сказал Пинач. – Только попрощайся за меня с котами.
– Ладно, – сказал я.
– Мне ваша планета понравилась. Теперь, когда… – тут последовало то самое непонятное слово, – заработала, надеюсь, найду своих.
Он вздохнул.
– Хорошо бы еще разок выйти из строя.
Он протянул руку и зафиксировал меня в последний раз.
Я заморгал и так и остался стоять, моргая, посреди Валенсия-стрит.
В магазин я вошел, совершенно не понимая, каким образом я оказался на улице Сан-Франциско в оранжевой гавайской рубахе и шортах хаки, которые были мне велики на три размера.
Симпатичная продавщица за стойкой улыбнулась.
– Привет, Билл, – сказала она. – Где был?
Я пожал плечами.
Из-за полок выбежал голый, бесшерстный кот, стуча когтями по давно не натиравшемуся полу.
– Прощай, – сказал я ему, сам не зная зачем.
Аластер Рейнольдс
Спячка
Аластер Рейнольдс часто публикуется в «Interzone», а также в «Asimov’s Science Fiction», «Spectrum SF» и других изданиях. Его первый роман «Пространство Откровения» («Revelation Space») был признан одной из лучших научно-фантастических книг года. Вскоре за ним последовали «Город Бездны» («Chasm City»), «Ковчег спасения» («Redemption Ark»), «Пропасть искупления» («<Absolution Gap»), «Дождь Забвения» («Century Rain»), «Звездный лед» («Pushing Ice»), «Префект» («The Prefect»), «Дом солнц» («House of Suns»), «Обреченный мир» («Terminal World») и «Голубая Земля из наших воспоминаний» («Blue Remembered Earth») – масштабные космические оперы, ставшие бестселлером и закрепившие за Рейнольдсом славу одного из лучших фантастов последних лет. Среди других книг писателя – сборник повестей «Алмазные псы, бирюзовые дни» («Diamond Dogs, Turquoise Days»), вышедшая отдельным изданием повесть «Шесть измерений пространства» («The Six Directions of Space»), а также сборники «Галактический север» («Galactic North»), «„Голубой период Займы“ и другие рассказы» («Zima Blue and Other Stories») и «Глубокая навигация» («Deep Navigation»), Профессиональный ученый с докторской степенью по астрономии, Рейнольдс много лет проработал в Европейском космическом агентстве в Голландии, но затем вернулся в свой родной Уэльс, чтобы полностью посвятить себя творчеству. Работы Рейнольдса всегда отличались масштабностью: в рассказе «Галактический север» описывается беспощадная погоня одного космического корабля за другим, растянувшаяся на сотни тысяч световых лет, а в рассказе «Тысячная ночь» («Thousandth Night») сверхбогатые бессмертные берутся за проект, требующий перестановки всех звезд в галактике.