Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса
Шрифт:
Город опустел, но отнюдь не затих. Под землей все еще грохотало, но уже слабей. Где-то пищали мыши, гукала расхрабрившаяся сова, а люди беспрерывно переговаривались в темноте, обсуждая новости и с тоской вспоминая прошлое. Несколько парочек страстно занимались любовью. Кто-то молился, хотя и без особой надежды на то, что его слова будут услышаны. Выжившая из ума старуха несла всякий вздор. Наконец ее муж заявил, что устал от ее болтовни и пойдет на улицу встречать рассвет.
Блох
Старик вышел на крыльцо, посмотрел на неизвестно откуда взявшегося призрака, поразмыслил и сказал:
– Эге.
Никто больше не охотился за Блохом. Поначалу монстра разыскивали по всему городу, но затем паника улеглась, уступив место новой и куда более истеричной. Один монстр – это сущие пустяки в сравнении с тем, что приближалось с востока. Солдаты Национальной гвардии, полицейские и всевозможные добровольцы скорчились на дне придорожных канав, готовые открыть огонь по пришельцам из своих жалких и бесполезных железяк.
Старик подумал, не вернуться ли в дом, но был слишком дряхлым, чтобы по-настоящему испугаться. К тому же ему не очень хотелось снова слышать бредни своей жены. Поэтому он спустился с крыльца, прошаркал по лужайке и остановился, прислонившись спиной к треснувшему стволу дерева. Затем снял с головы шерстяную шапочку, пару раз провел ладонью по лысине и медленно, безразлично проговорил:
– Я тебя узнал. Ты тот самый парень, что первым забрался в яйцо.
Блох посмотрел на старика, потом на восток, где по небу уже расплывались пятна света. Только это был не восход солнца. Яркая пурпурная полоса тянулась по всему восточному горизонту.
– Ты знаешь, что с тобой случилось? – спросил старик.
– Может быть, – ответил Блох и поднял отливающую золотом руку. – Машина пробралась в меня и начала перестраивать. А потом поняла, что я живой, и куда-то сбежала.
– А почему она сбежала?
– Потому что жизнь бесценна. Машинам не разрешается изготовлять оружие из разумных существ.
– Так ты, значит, остался недоделанным?
– Не больше, чем на три процента.
Старик передвинулся так, чтобы погреться в исходящем от Блоха тепле.
– Ты так и останешься здесь стоять? – спросил он, взглянув в серое лицо Блоха.
– Да, бой отсюда хорошо будет видно.
Старик посмотрел на восток, потом
– Но здесь стоять опасно, – предупредил Блох, повинуясь какому-то новому инстинкту. – Вы проживете дольше, если спрячетесь в подвале.
– Насколько дольше?
– Думаю, секунд на двадцать или тридцать.
Старик попытался рассмеяться, потом попробовал выругаться. Ни с тем, ни с другим ничего не вышло.
– Если разницы нет, то я лучше постою здесь и посмотрю представление.
Пурпурная полоса стала шире и ярче, и первый порыв ветра закачал верхние ветки дуба.
– Сюда кто-то идет, – сказал старик.
Отсюда много всего было видно, что правда, то правда. Но, проследив за взглядом старика, Блох никого не увидел.
– Может, этот солдат охотится за тобой, – предположил старик.
– Какой еще солдат?
– А может, это просто дезертир. Я не вижу у него оружия. – На этот раз у старика получилось выдавить кислый смешок, покачивая одновременно головой. – Не стоит его осуждать. Учитывая обстоятельства.
– О ком это вы? – спросил Блох.
– Ты его не видишь? Старого пехотинца прямо посреди дороги?
Кроме них двоих на Пендере не было ни души.
– Ну не показалось же мне? Еще три минуты назад я не был сумасшедшим, и сомневаюсь, что за столь короткое время это изменилось.
Блох никого не видел, но почувствовал движение. Что-то большое и внушительное внезапно подошло к нему, и инстинкт хладнокровно подсказывал: этот солдат-невидимка прекрасно его видит.
– Как он выглядит, этот ваш солдат?
– Немного похож на тебя, – ответил старик.
Очень странно, второго серого монстра здесь быть никак не могло.
– А теперь он зовет тебя, – сказал старик.
– Как он меня зовет?
– «Мелюзга», или что-то вроде того.
И тут Блох прямо перед собой увидел брата.
Мэтт всегда походил на отца, но сейчас особенно. Он внезапно стал взрослым. Это был уже не тот выбритый наголо парень с пивной отрыжкой, что приезжал в отпуск прошлой осенью. И не тот режущий суровую правду солдат, которого Блох видел в скайпе неделю назад. Ничего от прежнего Мэтта не стерлось и не сморщилось, но теперь он выглядел точь-в-точь как отец на старом видео – невысокий крепкий мужчина с короткими ногами и широкими плечами, готовыми выдержать любой груз. Он был в той форме, которую носили солдаты в Йемене, только слишком чистой и слишком хорошо выглаженной. Но больше всего напоминало папу измученное бессонницей лицо Мэтта. Его большим глазам приходилось видеть вещи и похуже того, что происходило сейчас, но после всех испытаний и тревог, каких младший брат и вообразить себе не мог, этот человек все еще был способен улыбаться.