Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса
Шрифт:
Конрад беззвучно рассмеялся – как делают все алеуты.
– Не беспокой свою паству, и она не побеспокоит тебя! Похоже, у тебя отличная ненапряжная должность.
«Не всегда, – с сожалением подумал старый священник. – Иногда приходится совсем нелегко!»
– Я бы об этом не беспокоился, Боааз. Марс – колония. Она управляется планетарным правительством Земли, а они помешаны на сборе информации о невинных незнакомцах. Когда они не могут найти ничего интересного, им приходится это придумывать. К примеру, на меня у них огромное досье, я сам его видел.
Земля – местное название для могучего соседа Красной планеты, мира, который во всей остальной Диаспоре знали как Синий.
Боааз появился на Марсе, чтобы позаботиться о заблудших
«Злобная», «старуха», «безумная»…
Позже, уже готовясь ко сну, он осмотрел несколько превосходных скальных образований, украшающих двор станции. Они обещали хороший улов. Из ископаемых в округе добывали только железную руду для внутреннего рынка, которая стоила достаточно дешево, но Боааза не волновала коммерческая ценность: он коллекционировал редкие минералы. Эта его страсть послужила едва ли не самой веской причиной из тех, по которым он прибыл в Баттерскотч: тот располагался на краю самого древнего и интересного марсианского ландшафта. Сказать по правде, Боааз относился к своему обширному викариату как к забавной прелюдии перед честно заработанной пенсией. Он не ожидал, что его обязанности будут обременительными. Но свою работу он выполнял добросовестно, и шутки Конрада задели его.
– Мне нужно посетить ее, – объявил он скалам, отбрасывающим резкие тени.
Отправившись со своего родного мира, первосвященник за очень короткое время добрался до Операнды, столицы Диаспоры, и далее до порта Торус Синей планеты – не считая нескольких часов ожидания и двух промежутков ложной длительности с виртуальными развлечениями. Те месяцы, которые он провел на борту обычного космического лайнера «Берроуз», завершая свое межпланетное путешествие, тянулись медленно, но вполне терпимо. По прибытии он обнаружил, что его резиденция, отправленная патентованной службой доставки, задержалась в пути, – и решил, что может продолжить путешествие. Так уж получилось, что его поездка в этот отдаленный, но весьма обширный новый приход пролегала в основном по местам добычи минералов, но он не собирался пренебрегать своими обязанностями.
На старой роботизированной повозке он доехал до конца зоны действия сети, а дальше пошел пешком. «Джевел Изабель» проживала за городом, совсем рядом с Ограждением, которое поддерживало сносный климат и качество воздуха. Еще не очищенные выбросы собирались здесь в облака пара, разреженный воздух был безжизненно-теплым. Неподалеку виднелись веретенообразные башни шахтных отвалов, известные как марсианские строматолиты, их верхушки соприкасались. Они стояли группами, напоминая уродливых часовых. Мелкие горнодобывающие комбайны ползали вокруг них, пережевывая богатую минералами породу. Больше не было никакого движения, никаких звуков, кроме скрипа миллиона мелких керамических зубов.
Ничего живого.
«Марсиане» очень гордились своим карантином. Они выращивали еду в строгой изоляции, мучили инопланетных туристов длительной дезинфекцией. Даже машинам-гастроподам не разрешено было воспроизводиться: их партиями поставляли с рудных заводов и перерабатывали, когда приходил их срок. Что люди пытались сохранить? Расовую чистоту камней и песка?
– Нелепые предрассудки, – пробормотал старый священник в свой респиратор. –
Похоже, что «Джевел Изабель» весьма дорожила своим уединением. Он не предупредил ее заранее. Его посещение неофициально, и если она даст ему от ворот поворот, так тому и быть. Изолированный жилой модуль уже виднелся в конце аллеи из колеблющихся строматолитов. По пути Боааз еще раз просмотрел сведения из файла. «Старая. Для человека ее положения много путешествовала. Считается богатой. Нет социальных связей в Баттер-скотче, нет обмена данными с другими городами. Все необходимое заказывает специальной доставкой за свой счет. Локальный год назад прибыла на Марс по билету в один конец для колонистов». Боааз подумал, что это, должно быть, очень необычно. Марсианские колонисты под конец жизни иногда возвращались на родную планету, если могли позволить себе оплату медицинских расходов. Но зачем хрупкой пожилой женщине поступать наоборот, к тому же не планируя вернуться?
Священник и не заметил, как оказался прямо перед домом. На секунду он ощутил эгоистичное сомнение. Неужели он обрек себя на бесконечную череду визитов к случайным, неподходящим людям? Может быть, ему стоит просто тихо уйти… Но за ним уже наблюдали через прозрачное оконное стекло. Лицо поблескивало, проглядывая сквозь внешнюю и внутреннюю оболочку дома, будто из глубокого, беззвездного космоса.
– Кто ты? – требовательно спросил грубый голос, хриплый, как будто им долго не пользовались. – Ты настоящий? Можешь меня слышать? Ты не человек.
– Я слышу тебя, и я… э-э-э, немного волнуюсь. Я не человек, я шет, служитель Пустоты, только что прибыл, знакомлюсь с паствой. Могу ли я войти?
Отчасти он надеялся, что она откажет. «Уходи, не люблю священников, разве не видишь – я хочу, чтобы меня оставили в покое?» Но замок открылся. Боааз ступил внутрь, снял респиратор и верхнюю одежду и вошел в герметичную камеру.
По марсианским стандартам, помещение считалось большим. Переборки, наверное, убрали – скорее всего, изначально модуль предназначался для трех или четырех человек; но казалось, что комната заполнена людьми. Боааз узнал мебель с Земли. Не стандартная прессованная, как на Старой станции, а настоящая, многие части выпилены из ценных пород дерева. Вдоль одной изогнутой красной стены были выставлены в ряд кресла. Возле другой стоял высокий шкаф, письменный стол со множеством ящиков и несколько картин в рамах, отвернутые к стене. Еще два кресла расположились посреди комнаты возле простой керамической печки – единственного источника света. Пол покрывал расшитый богатым узором ковер. Боааз даже представить себе не мог, во сколько обошлась доставка всего этого обычным способом в материальной форме. Эта женщина на самом деле богачка!
В комнате было мало света, а теней – бесчисленное множество.
– Вижу, что вы действительно шет, – произнесла «Джевел Изабель». – У меня нет кресла, которое сможет вас выдержать, но, пожалуйста, располагайтесь.
Она указала на ковер, и Боааз аккуратно опустился на него. Вокруг столько ценных инопланетных вещей – он всерьез опасался что-нибудь сломать. Женщина села, по всей видимости, на свое привычное место. Для человека она была высокой и очень худой. Все тело закрывало наглухо застегнутое черное платье со свободными юбками, на запястьях и шее украшенное кремовыми узорами из материала, похожего на текстильную пену.
Боааз определил у нее все признаки человеческой старости: морщины, белые волосы на голове, глубоко запавшие бледные глаза. Но внешние приметы возраста часто обманчивы. Боааз заметил в ней и черты, свойственные многим существам, с которыми чаще всего сталкивается любой священник, и он помнил, что осведомленность никогда не должна порождать пренебрежение.
«Джевел Изабель» склонила голову. Для нее был ясен его молчаливый вердикт.
– Должно быть, вы не только священник, но и врач, – произнесла она тоном, не допускающим сочувствия. – Вы правильно догадались о состоянии моего здоровья. Давайте сменим тему.