Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса
Шрифт:
Однажды утром, когда он совершал свой обычный обход внутреннего двора, там оказался управляющий станцией. Он разглядывал участок стены, на котором появились странные отметины: пузырящиеся рубцы, будто открытые раны на керамической плоти.
– Вы не знаете, что могло оставить такие следы? – спросил Боааз.
– Это не выветривание, его здесь не бывает. Дефекты керамики, нужно будет ее перестраивать. Ничего не понимаю. Считается, что этот материал практически вечный.
– Но ведь станция очень старая, правда? Старше, чем сам Баттерскотч. Как вы думаете, эти красивые камни могут быть как-то связаны с повреждениями? – Боааз попытался
Скалы были очень далеко от стен. Они никогда не приближались. При свете дня.
– Мне двадцать лет, – заметил марсианин со странным выражением лица. – Я достаточно взрослый, чтобы знать, когда надо держаться подальше от дурных знаков, мессир. Прошу меня извинить.
Он поспешил прочь, оставив Боааза в недоумении и смущении.
Он приехал сюда пополнить свою коллекцию минералов, значит, он будет их собирать. Чтобы развеяться, ему требовалось приключение. Безрассудной казалась попытка покорить марсианскую пустыню в компании испуганного ребенка – впрочем, не менее безрассудной, чем идея сделать это в одиночку. Боааз решил, что предложит алеуту отправиться с ним, ведь тот почти каждый день выезжал в дикие красные пустоши на хорошо оборудованном станционном багги. Конрад, конечно же, с радостью согласится!
Но Конрад не проявил особого желания. Он с таким дружеским участием рассуждал об опасностях Марса, с такой заботой – о возрасте шета и его неподходящем метаболизме, что Боааз был глубоко тронут. Да, он стар, но все еще крепок телом. Какая дерзость со стороны этого юноши – предположить, что на Марсе есть опасности, с которыми не сможет справиться взрослый мужчина-шет! Даже если этот юноша – многоопытный бессмертный…
– Если ты предпочитаешь идти в одиночку, я не осмелюсь нарушить твое уединение. Нам нужно будет сравнить маршруты, чтобы они не пересекались.
– Есть очень, очень хорошая виртуальная экскурсия, – заметил алеут. – Ты сможешь легко и безопасно исследовать древнюю «Arabia Terra» с помощью настраиваемого аватара, не покидая уютного гостиничного номера.
– Перестань изображать из себя Путеводитель, – пророкотал Боааз. – Я выживал в переделках и похуже. Мне необходимо сегодня же договориться со станцией.
– Ты же не хочешь, чтобы я напомнил тебе, что все разумные двуногие на Шете по сути своей водные обитатели…
– Наши океаны обмелели около двух миллионов стандартных лет назад. Я не алеут и не помню тех времен. Но если я тоже «по сути своей водный обитатель», это означает только, что я эксперт по выживанию за пределами своей естественной среды.
– Ну-ну, – неприветливо протянул алеут. – Если уж ты так серьезно настроился, полагаю, безопаснее будет держать тебя в пределах видимости.
Приметные места древнего нагорья располагались к северу, по счастью, в стороне, противоположной неприветливому краю, где жила Изабель. Два сцепленных вместе багги выехали на рассвете – машина Конрада впереди. Когда они прошли через корпускулярный барьер в Ограждении, Боааз ощутил долгожданное волнение и азарт. На внешних камерах были видны поля, где добывали полезные ископаемые, и вездесущие строматолиты, но ландшафт становился все более неровным. Священник чувствовал, как отпускает напряжение. Еще несколько таких поездок – и видения больше его не потревожат. Ему не нужно будет постоянно оборачиваться с ощущением,
– Пыльное место, – заметил Конрад по внутренней связи. – Здесь часто такое бывает во время северного «лета». И еще у меня штормовое предупреждение. Поэтому мы не будем углубляться, сделаем круг возле ближайшего холма, короткую вылазку в скафандрах – и по домам…
Боааз усмехнулся, приходя в себя. На камерах было видно безоблачное небо здорового голубого оттенка. Показания внешних датчиков говорили о самых благоприятных условиях, какие только возможны на Марсе.
– По моим данным, вероятность опасного шторма близка к нулю, – пророкотал он в ответ. – Если хочешь, можешь отцепить машину и вернуться. Я собираюсь прекрасно провести время.
Тишина. Боааз почувствовал, что победил.
В их дружеских беседах Конрад слишком часто отпускал дельные замечания по теме марсианской минералогии. Конечно же, он был не просто туристом, а тоже коллекционером. Прочесывал места, которые упустили из виду или недооценили в Путеводителе и Геологической разведке колониального правительства. Очевидно, что он нашел что-то ценное и не собирался этим делиться.
Боааз сочувствовал ему всем сердцем. Но не мешало бы немного поддразнить Конрада за подобную недоверчивость и скрытность!
Сцепленные багги спускались в слоистые воронки, карабкались по песчаным уступам. Боааз погрузился в списки нужных ему минералов со странно звучащими на человеческом языке названиями, составленные уже давно, еще при подготовке к этой поездке. «Гранулы гематита, вулканический оливин, экзотические базальты, образцы Мессбауэра, тектиты, баритовые розы». Но вообще-то любой образец с Марса, преодолевший такое огромное расстояние, будет настоящим сокровищем, которое просто обязано вызвать восторги и зависть собратьев-коллекционеров на его родной планете.
За ним выстраивались в ряд пустые кресла. То, что ожидало у врат, принимало форму. Боаазу необходимо было оглянуться, но поворачиваться он не стал. Он знал, что не сможет сделать это достаточно быстро, а если повернется, то только гладкие поверхности оборудования багги будут насмешливо смотреть на него…
Спасаясь от неприятных мыслей, он заметил, что Конрад сильно отклоняется от зарегистрированного маршрута. Это было совсем не безопасно! Но Боааз не стал возражать. Пока он не видел причин для беспокойства. У них есть системы жизнеобеспечения и маяки Спасательной службы пустыни, которые нельзя отключить. Он просмотрел метеорологические карты и не обнаружил ничего, что могло бы объяснить маневры Конрада. Как интересно! Вдруг алеут нашел какую-то значительную аномалию или месторождение с коммерческой ценностью? Если так, тогда закон обязывает их не трогать это место и сообщить о нем…
«Но я не должен ничего выпытывать», – подумал Боааз. Он больше ничего не сказал по внутренней связи, как и Конрад, пока сцепленные багги наконец не остановились. Водители сошли на землю. Алеут со свойственной ему бравадой оделся так, будто еще до рождения приспособился к жизни на Марсе: самый легкий аппарат для подачи воздуха и простой обтягивающий скафандр под пустынной термоодеждой в алеутском стиле. Боааз снял шлем.
– Надеюсь, тебе понравился живописный маршрут, – сказал Конрад со странным блеском в глазах. – Ненавижу, когда со мной нянчатся, а ты? Мы же не дети.