Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса
Шрифт:
– Ты не имел права так поступать!
– А почему нет? Все, что я хочу тебе рассказать, есть в открытых источниках. Все, что нужно было сделать моему агенту, – найти связь – глубоко зарытую, но ее нетрудно оказалось раскопать – между Изабель Джевел и человеком по имени Илия Маркхэм, пассажиркой звездолета, на котором произошла катастрофа около тридцати стандартных лет назад. Звездолет под названием «Золотая ветвь», принадлежащий компании «Линии Мирового правительства», отбыл со Операнды по расписанию, чтобы совершить транзит в порт Синий Торус. Пассажиры корабля долетели хорошо. Чего нельзя сказать о живом компоненте, то есть о команде звездолета. Пятеро из них исчезли. Двое
Возле стен комнаты стояли кресла, предназначенные для людей. И алеут, и шет выбрали мягкую выемку в полу. Боааз осознал, что ему больше не хочется оглядываться. Эта фаза пройдена.
– После катастрофы во время транзита не остается «черного ящика», с которого можно было бы снять данные, – продолжил алеут. – Нельзя узнать, что произошло в период ложной длительности. Команда звездолета конструирует для себя псевдореальность, чтобы управлять кораблем в то «время», когда времени не существует, а потом эта псевдореальность развеивается, словно сон. Но обвинение штурмана было принято всерьез. После расследования подозрение пало на Илию Маркхэм, агента по продаже антиквариата. Путешествие на Операнду было ее первым транзитом. На обратном пути она настояла на том, чтобы остаться в бодрствующем состоянии, ссылаясь на ментальную аллергию на виртуальные развлечения. «Фобия» – кажется, так это называют люди. Как ты, наверное, знаешь, это означает, что она присоединилась к живому компоненту в псевдореальных помещениях. Но она осталась невредимой. И ничего не помнила, но по неврологическим доказательствам ее обвинили в непреднамеренном преступном безумии.
С тех пор как в рейсы вышли новые алеутские космолеты, катастрофы во время транзита случались достаточно редко, но Боааз знал о них. И он слышал о том, что к жертвам катастроф, чьи травмы были не физическими, очень плохо относились на Земле.
– Какая ужасная история. Был ли там… Было ли в расследовании хотя бы предположение, почему бедная женщина может порождать нечто столь чудовищное?
– Я вижу, что ты понимаешь, к чему я веду, – заметил Конрад, проницательно взглянув на Боааза. Голова старого священника ушла заметно глубже в плечи, но он ничего не сказал. – Да, кое-что нашлось. В юности Маркхэм была наемной прислугой, любовницей богатого коллекционера с дурной репутацией. Когда он умер, она унаследовала его сокровища, и ходило много слухов, что она «помогла» ему отправиться в мир иной. Суд не обвинил ее в убийстве, а решил, что она несет на себе всю тяжесть неизлеченной эмоциональной травмы – за что и пришлось поплатиться команде звездолета.
– Восемь из них, – пробормотал Боааз. – И еще один. Да, да, я понимаю.
– Настоящим виновником признали «Линии Мирового правительства», потому что они разрешили ей путешествовать в бодрствующем состоянии. Но Илия Маркхэм была обречена провести остаток жизни в психушке – только по подозрению, обвинение ей так и не предъявили. На всякий случай: вдруг она все еще обладает силами, которыми наделила ее сумасшедшая энергия Торуса Буонаротти?
– А был ли там… Был ли, э-э-хм, какой-нибудь отличительный признак? Ее приметы?
– У нее на предплечье, ваше преподобие, должна быть татуировка, строка с символами. В своей «горячке» ты говорил нам, что видел похожие знаки.
– Продолжай, – проворчал Боааз. – До самого конца.
– Много лет спустя сомнительные случаи «преступного безумия» пересмотрели. Илия Маркхэм оказалась среди тех, кого в результате выпустили. Ей дали новое имя
Старый священник молчал, складки шкуры над глазами избороздились глубокими морщинами. Потом складки на лбу расправились, и Боааз будто встряхнулся.
– Это была очень поучительная история, Конрад. В каком-то смысле мне стало гораздо легче.
– Ты больше не думаешь, что на тебя нападают агрессивные скалы? Что тебя преследуют вымышленные древние марсиане? Ты понял, что – каким бы это ни казалось варварством – твоя безумная старуха, скорее всего, должна была остаться в той психушке?
– Я совершенно с тобой не согласен! За все годы моей работы я встречался со случаями, которые мы называем психическими феноменами. Мне известны сбывающиеся предчувствия, вещие сны, случаи телепатии. То «преследование», что я перенес, тот способ сопереживания, с помощью которого я разделил психическое недомогание Изабель Джевел, очень помогут мне, когда я снова буду с ней беседовать… Я не верю в ужасающую идею «преступного безумия». Те несчастные, что сошли с ума при катастрофе во время транзита, представляют опасность только для самих себя.
– Я думал так же, но твой недавний опыт поколебал мой здравый смысл. – Алеут потянулся за бокалом, но остановился, его ноздри раздулись в тревоге. – Боааз, дорогой друг, держись от нее подальше. Ты будешь в безопасности, и эффект постепенно исчезнет, если ты не станешь к ней приближаться.
Боааз посмотрел на безнадежно испорченный скафандр.
– Но я не пострадал, – пробормотал он. – Я просто испугался… Теперь я скажу, что думаю по этому поводу. Я священник, а та женщина умирает. Скорее всего, больное сердце, и я не думаю, что она долго протянет. Она испытывает душевные муки – как и другие люди иногда, которые не имеют на это причин, но верят, что ведут греховную жизнь, – не из-за страха с. мерти, но убоявшись того, что последует за ней. Я могу ей помочь, это мой долг. В конце концов, мы очень далеко от Торуса.
Алеут смотрел на него – и больше совсем не походил на шаловливого подростка. Старый священник почувствовал, как на него давит более сильная воля бессмертного, но устоял.
– Есть ошибки, которые исправить уже никто не в силах. – настойчиво сказал Конрад. – Вселенная безжалостнее, чем ты думаешь. Не ходи к ней.
– Я должен. – Боааз тяжело поднялся. Он похлопал алеута по покатому плечу чувствительными кончиками тонких пальцев правой руки. – Думаю, пора отходить ко сну. Спокойной ночи.
Боааза озадачило, почему человеческая женщина настаивала на том, что он должен вернуться «через десять дней, вечером, в полнолуние». Маленькие луны Марса вращались слишком быстро, чтобы их циклы на что-то влияли. Ему пришлось посмотреть согласование времени (земной календарь все еще много значил для колонистов), и он задумался, не была ли похожая дата на Земле связана с чем-то важным для Изабель.
Когда он вылез из повозки на пустынной окраине Баттерскотча, ему пришло на ум другое объяснение. Люди, которые знали о своей скорой смерти, внимательно прислушивались к своему организму и порой лучше любого врача определяли, когда придет конец. «Она уверена, что умрет сегодня ночью», – подумал шет. И она не хочет умирать в одиночестве. Боааз ускорил шаг, а затем оглянулся – не из-за страха, а просто чтобы удостовериться, что повозка не решила вдруг уехать.