Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов
Шрифт:
Мне вспомнились крысы, которые, не имея своего потомства, заботились о чужом.
— Тогда — киднеппинг.
— Нет. Я пошлю Фриде электронное письмо.
Проснулась одна из девочек, уставилась на нас во все испуганные глаза. Это была Бриджит, «добрая» ведьмочка. Она взмолилась дрожащим голоском:
— Джейн, не оставляй нас.
— Успокойся, моя хорошая, не оставлю.
Ах, до чего же трогательно смотрится эта робкая малютка… Но тут я спохватился. Окситорин!
— Никаких приборов, по которым нас можно найти. Комлинки, электронные игрушки и все такое. У детей есть подкожные идентификационные
— Нет.
Я видел: ей хочется сказать гораздо больше. Но в присутствии Бриджит она не решалась.
Через четверть часа, потраченную на сборы и отправку короткого письма Фриде и Джону Баррингтонам, мы выехали за ворота усадьбы и взяли курс на горы.
В первый месяц беременности Лейлы УЗИ показало вполне обычный плод. Не изменилась картина и на втором, и на пятом, и на девятом месяце. У всех утробных плодов непомерно большие головы, тонкие как прутья ручки–ножки. Когда Этан появился на свет, без генетического сканирования никто бы не опознал в нем карлика. Восемьдесят пять процентов таких детей рождаются у людей нормального роста, причиной тому не доминантный ген, а мутация в процессе зачатия. Зачастую родители даже не догадываются о лилипутстве своего чада, пока вдруг оно не перестает расти.
Но мы–то, разумеется, были в курсе. Мы сами предначертали судьбу Этана. И как только он родился, подвергли сканированию.
По мнению одного религиозного писателя двадцатого века, человечество нуждается в инвалидах для того, чтобы помнить о хрупкости своего здоровья, о жизненной мощи и немощи.
Мать прославившегося в девятнадцатом столетии Чарлза Страттона по прозвищу Генерал Том Там объясняла его карликовость своим несказанным горем — во время ее беременности умерла собака, любимица семьи. Мы же с Лейлой не занимались подобным самообманом, не искали причин нормальному в ту пору развитию нашего ребенка. Впрочем, наука и не могла предложить убедительного объяснения, так, общие слова: генная инженерия иногда дает сбои, скачки генов приводят к непредсказуемым результатам, хромосомные мутации выходят из–под контроля. В общем, всякие бывают неожиданности. Природа всегда защищает свои права.
Как только от меня ушла Лейла, я приобрел домик в горах. Помнится, в ту нелегкую пору я был малость не в себе. С политикой уже порвал, а шоу–бизнесом еще не занялся; к чему руки приложить, не ведал. Обзавелся дневником, чтобы записывать в него мысли о самоубийстве, но особого желания перейти от слов к делу не припоминаю. Прошло какое–то время, я запер дверь на ключ и больше в тот дом не возвращался. А через несколько лет оформил дарственную на Лейлу, и они с маленьким Этаном бывали там наездами. Лейла даже сказала как–то, в редком приступе деликатности, что сыну нашему на даче очень нравится, он с упоением ловит бабочек и собирает полевые цветы. И вообще ведет себя спокойнее на свежем горном воздухе, а по ночам крепко спит.
Этим же самым теперь занимались и близняшки — спали как убитые на заднем сиденье «Лексуса». Мы с Джейн по–прежнему не разговаривали, но она разок положила ладонь мне на затылок. Как же я мечтал об этом, как же мне этого не хватало — ей–богу, десять лет жизни отдал бы взамен. Но в прикосновении не было ни сексуальности, ни романтики. Просто добрый материнский жест.
Едва над горами встало солнце, мы подъехали к даче. Если Группа действует четко по своему графику, то сенсация выпорхнула из клетки час назад. Джейн приоткрыла дверцу «Лексуса» и сразу покрылась гусиной кожей — в салон хлынул холодный утренний воздух.
— Внесу детей в дом, — такими были ее первые слова после нескольких часов молчания. — Надо им хорошенько выспаться. Дверь заперта?
— Вот ключ.
Простой, будничный разговор. А кругом в эти минуты стремительно меняется человеческая раса.
В доме оказалось не теплее, чем снаружи. Я завел генератор, чтобы не возиться с камином, а Джейн, тяжеловато дыша, перенесла девочек одну за другой в спальню. Дача моя, вернее бывшая моя, невелика, но по комфорту вполне на уровне — я не фанат примитивизма и аскетичности. В кухне всегда есть вода из скважины, санузел соединен с подземным септиком. Мебель, подобранную под мои габариты, Лейла заменила на обычную. На диван я забрался с трудом, сразу заболели ноги.
Из спальни вышла Джейн, затворила за собой дверь, уселась напротив меня в плетеное кресло и тихо сказала:
— Зря не дал мне машину вести.
Я промолчал.
— Тут есть радио?
— Было… Только спутниковое — в горах другое не ловится.
— Где приемник?
— Не знаю. Давно здесь не живу.
Она ушла в кухню, и я услышал открывающиеся дверцы. Лейла обновила и кухонную мебель, однако насчет полок не позаботилась. Джейн пришлось действовать на корточках. Все обыскав, она сообщила:
— Приемника нет, зато еды и посуды полно. Тут кто–то бывает?
И опять я не ответил.
— Ну, Барри, какие планы?
Я посмотрел на нее. Никакой косметики, волосы причесаны незатейливо, из одежды — джинсы и зеленый, под цвет глаз, свитер. Еще никогда она не казалась мне такой красивой.
— План у меня был один — сбежать, пока не нагрянула взбешенная толпа с вопросом: какого, собственно, черта? Ну не любит народ, когда его в мозг насилуют. И у кого же спрашивать, как не у тебя? Ты натуральная мишень.
— Понятно, — устало улыбнулась Джейн. — Да, всяк на мне злость сорвать норовит, сколько себя помню. Но чтобы целой толпой набрасываться… с чего ты взял?
— Зависть. Ты же баловень судьбы: имеешь все, о чем они только мечтать могут.
Я подразумевал красоту, талант, успех и богатство. И свое сердце.
— Да ладно, — фыркнула она. — Конченая карьера, четыре неудачных брака и морщины такие, что даже ботокс не берет. Милый мой Барри, что–то ты неважно выглядишь. Устал. Ложись–ка на диван, а я тебе молочка подогрею.
— Кончай мамашу из себя корчить!
Мой рык ее сначала испугал, затем рассердил. Но уже через секунду на лице отразилось сочувствие. Сочувствие — это хуже всего.
— Я хотела только…
— Ты сама тут ни при чем, дело в генной дряни, которой тебя инфицировали.
Эти слова заставили Джейн крепко задуматься. Моя ночная собеседница зря считает ее глупой.
— Думаю, ты не прав, — сказала Джейн наконец. — Я так поступала и до того, как все это началось. Вижу: ты устал и расстроен, вот и хочется создать тебе мало–мальский уют.