Лучше бы я остался бедным
Шрифт:
Она оказалась уютной. На двуспальной кровати лежали платье, женские трусики телесного цвета, чулки и пояс. Рядом стояли два удобных кресла, письменный стол, телевизор, шкаф. На стене висела хорошая репродукция раннего Пикассо.
Кэлвин вернулся к себе и закрыл дверь. Он замер на несколько секунд, уставясь невидящим взглядом на стену. Затем сел на кровать и стал ждать.
Минут через двадцать Кит Лоринг вернулась из ванной, зашла в свою комнату и прикрыла за собой дверь. Он представил, как она ложится в постель. Легкий щелчок
А она ничего, подумал он. В ней есть нечто, способное послужить компенсацией за скучную работу и убожество городка. Вполне возможно, что она – легкая добыча, хотя поручиться за это нельзя. Ее заинтересованный взгляд подсказывал ему, что форсировать события не стоит.
Кэлвин потушил сигарету, лег на кровать и выключил лампу. Теперь, когда темнота объяла его, гнетущий страх неудачи, денежные затруднения, осознание необходимости что-то предпринять и выбраться из трясины прозябания навалились на Кэлвина; это происходило с ним каждый вечер, стоило ему погасить свет.
Он лежал неподвижно, силясь одолеть депрессию и говоря себе: «Ты – неудачник. Тебе не выкарабкаться. Ты способен лишь обманывать себя».
Лишь после того, как Кэлвин зажег ночник, стоящий у изголовья, ему удалось заснуть беспокойным, тревожным сном.
2
В течение следующих четырех дней Кэлвин следовал одному мучительно однообразному распорядку; его съедала скука и бессмысленность рутины. По утрам он завтракал в обществе Элис, мисс Пирсон и майора Харди. В девять уезжал с Элис в банк. Девушка смущалась Кэлвина, сидя в его машине, но выбора не было. Он жил в одном с ней доме и не мог отправиться на службу в автомобиле, бросив ее на остановке автобуса.
Работа в банке не захватывала его. Он постоянно имел дело с финансовыми проблемами, страдал из-за собственного безденежья и нудных обязанностей.
В четыре часа банк закрывался. Рабочий день они с Элис оканчивали за запертыми дверями. В половине шестого покидали банк и возвращались в пансион. Кэлвин оставался в комнате, курил, разглядывал потолок до обеда, потом спускался в столовую, ел в компании трех других постояльцев, развлекая их светской болтовней, а затем коротал час, оставшийся до сна, за телевизором.
За это время он кое-что узнал об Элис Крейг. Она оказалась толковым работником; привыкнув к Дэйву, девушка уже не раздражала его. Он мог доверить ей всю текущую работу и охотно делал это. Дэйв радовался ее бесполости – она служила залогом его безопасности. Кэлвин никогда не связывался с женщинами-коллегами.
Он редко видел Кит Лоринг. Дэйв слышал, как она укладывается спать каждый вечер; он приобрел привычку пристально смотреть на внутреннюю дверь, словно надеясь, что она откроется. С каждой встречей он находил Кит все более привлекательной, но не делал попыток узнать ее поближе.
В среду, завершая рабочий день, он сидел в кабинете за столом, заваленным бумагами. Постучав в дверь, вошла Элис.
– Я насчет завтрашнего дня, мистер Кэлвин, – неуверенно начала Элис, остановившись возле двери.
– Что-нибудь важное? Проходите, садитесь.
Она примостилась на подлокотнике кресла.
– Привезут заработную плату.
– Какую еще заработную плату?
– Для рабочих четырех местных фабрик. Деньги доставляют в спецавтомобиле к шести часам, – пояснила Элис. – Шериф Томсон и мистер Треверс присутствуют при их загрузке в бронированную камеру. Фабричные кассиры приезжают за деньгами на следующий день, в девять утра.
Кэлвин смотрел на Элис, массируя пальцами челюсть.
– Странная процедура. Какая там сумма?
– Триста тысяч долларов, – тихо ответила Элис.
У Кэлвина внезапно похолодела спина. Он подался вперед, его голубые глаза заблестели.
– Сколько?
Его реакция удивила Элис.
– Триста тысяч долларов, – повторила она.
Кэлвин заставил себя успокоиться. Он откинулся на спинку стула.
– Солидная сумма, – сказал он. – Зачем нужно оставлять ее на ночь в банке?
– Деньги доставляют из Брэкли. Если привозить их в пятницу, они не поспеют в срок. Выдача начинается после девяти утра. Нам ничего не нужно делать. Только предоставить на ночь камеру. Считают деньги фабричные кассиры.
Кэлвин, задумавшись, уставился на тлеющий кончик сигареты.
Триста тысяч долларов! Ради такой суммы стоит пойти на риск!
– И давно производится эта операция?
– Вот уже пять лет.
– И что же нам надо сделать? Мы несем ответственность за сохранность денег? Здешние условия не позволяют гарантировать безопасность. Любой решительный налетчик способен завладеть этими деньгами. Наши меры предосторожности оставляют желать лучшего, не так ли?
– Банк достаточно надежен, – серьезно сказала Элис. – Один ключ от камеры хранится у меня, другой – у вас. Есть система автоматической сигнализации. Нельзя вскрыть камеру и остаться незамеченным.
Кэлвин взъерошил пятерней свои песочного цвета волосы.
– Я о ней ничего не слышал. Что за чудо-устройство?
– Это электронный глаз, установленный одной из фабрик, – пояснила Элис. – Когда он включен, стоит кому-то приблизиться к двери камеры, как в конторе шерифа и в даунсайдском отделении ФБР раздаются звонки...
– Звучит обнадеживающе: выходит, нам не о чем беспокоиться? Мы не несем ответственности?
– Нет, не несем. Мы лишь предоставляем камеру.
– Но нам приходится по четвергам уходить позже обычного?
– Да, верно.
– Похоже, я задержусь сегодня. Дел еще на полчаса, вы уже все закончили?
– Да.
– Тогда можете идти. Я запру.
– Помочь вам?
Он широко улыбнулся.
– Спасибо, не надо. Я должен написать о состоянии мистера Лэмба. К обеду поспею.