Лучше, чем никогда
Шрифт:
Приложение ей посоветовала подруга.
– Очень удобно, – говорила Сонечка, тыкая пальцем в экран, – вот сюда заносишь дела, а сюда сроки. И теперь кролик будет напоминать тебе о работе.
Кролик Алисе понравился. Белый, пушистый, в яркой жилетке, он приветливо махал с экрана, доставая из нагрудного кармана круглые часы, и смешно шевелил усами.
«Дедлайн», – тонким голосом пищал он и тут же исчезал. Так было первую неделю.
И как назло, всю неделю у Алисы находились дела поважнее отчета. Стоило ей открыть рабочий файл, как прилетало письмо от Сонечки, смета не билась, Алиса смотрела в окно, рассеянно листала ленту соцсетей, бессмысленно кликая с одного приложения на другое и начинала строчить ответ подруге. Писк кролика возвращал ее в реальность, она снова бралась за дело, но в сети появлялась Сонечка и все повторялось.
На вторую неделю кролик стал меняться. Он рос, худел, яркая жилетка меркла, словно ее каждый день понемногу стирали с экрана. И незаметно милый пушистик превратился в худого, поджарого зверя с облезлой, висящей клочьями шерстью. Теперь он не только появлялся на экране смартфона, а следил за Алисой постоянно, напоминая о несделанных отчетах писком уведомлений. Алиса пыталась удалить приложение, но безуспешно.
«Баг в программе, – отвечала ей техподдержка, – удалить приложение можно только после дедлайна».
Стараясь обмануть программу, Алиса ставила галочки напротив нерешенных задач, но это не помогало. Кролик никуда не исчезал.
Теперь он мерещился ей повсюду: в стеклянных витринах, рекламных баннерах, лужах на дороге. Красные глаза кролика преследовали Алису даже во сне.
«Дедлайн», – шептал кролик, и от этого тихого, едва слышного звука по спине Алисы бежали мурашки, страх сковывал тело, и сердце билось так сильно, словно хотело выскочить из груди.
Но сегодня все должно измениться, до дедлайна оставалось полтора часа и наконец-то мерзкий кролик должен был исчезнуть из ее жизни. Алиса открыла отчет.
«Есть новость», – таинственный смайл Сонечки заставил отвлечься.
Алиса глянула на таблицу, на время и на загадочный Сонечкин смайл. Телефон предупредительно пискнул. Ей показалось, что она слышить шепот кролика: «Дедлайн».
Алиса усмехнулась, решительно запихнула телефон в тумбочку и встала. «Ничего, – подумала она, – успею».
Запах гнили, словно рядом выбросили протухшую рыбу, наполнил кабинет. Алиса закашлялась, зажимая рукой нос, обернулась. Огромный кролик с бесцветными, лишенными зрачков глазами тянул к ней худую облезлую лапу. Сквозь редкую, белую шерсть просвечивала розовая кожа, а шею алым ожерельем опоясывала яркая кровавая линия. Алиса закричала, кинулась к двери, но кролик одним прыжком преградил ей путь.
«Дедлайн», – прохрипел он, вонзая длинные, желтые зубы в шею Алисы.
Татьяна Машкова
Кража
Орлов зашел в Московский торговый банк разменять банкноту в двести тысяч. Высокая мраморная стойка полностью скрывала кассира, только шелест бумаг и клацание клавиатуры выдавали его присутствие на рабочем месте. Орлов сунул фальшивую купюру в окошко и нетерпеливо потряс ею. Клацание кнопок прекратилось. Кто-то невидимый молча потянул деньги из руки. Орлов разжал пальцы и криво ухмыльнулся. Неприятно ощутив, что ворот куртки душит, Орлов дернул себя за воротник.
Сейчас начнется паника, примчится охрана, появится управляющий, вызовут полицию. Затем тюрьма и мешковатая одежда заключенного. Там шутить не станут, там с Орлова наконец снимут эту ненавистную куртку. Он с тревогой ждал, переминаясь с ноги на ногу. Орлов надеялся, что его схватят.
За пределами стойки фальшивую банкноту шумно расправили и прогнали через шуршащий детектор. Затем невидимый кассир неспешно прошелестел собранными банкнотами и пачка разменных купюр показалась в окошко.
Орлов недоумевал. Он приподнялся на цыпочки и вытянул шею, пытаясь разглядеть того, кто не в состоянии отличить топорную фальшивку от настоящих денег. Вместо кассира увидел серый клубящийся дым и почувствовал едкий запах. В горле запершило. Орлов закашлялся. Потянулся рукой к пуговицам ворота. Расстегнуть их не получилось. Как ни старался, пальцы не слушались. Орлов чувствовал, что украденная им куртка сильнее сдавливала горло и грудную клетку.
– Купюра-то фальшивая! Куда вы там смотрите?! – взвыл Орлов, задыхаясь от кашля и пытаясь ослабить ворот.
– Чем могу помочь? – вежливый голос прозвучал прямо в ухо. Орлов резко повернулся. Клерк в синем костюме стоял за его спиной настолько близко, что Орлов едва не задел его. Прозрачные глаза в упор смотрели на Орлова.
Не дожидаясь ответа, клерк быстро нырнул за мраморную стойку.
– Я вот только что… Сюда… вот… – опешил Орлов. Тыча рукой и заикаясь, он указывал на место, где теперь, листая какие-то бумаги, сидел клерк. – Вот сюда передал двухсоттысячную купюру на размен. И мне отсчитали более мелкие. Где тот этот?.. И деньги?..
– Насколько мне известно, Центральный банк еще не принял решение выпускать банкноты номиналом в двести тысяч, – не отрываясь от бумаг, ровным голосом пояснил клерк. – Таких банкнот не существует.
– Но мне вот только что здесь отсчитали размен, – пытался доказать свою правоту Орлов. – Она там, у вас, моя купюра! Посмотрите!
– Как только государство запустит в производство подобные банкноты, милости просим! Приносите, примем в лучшем виде. Хоть миллион! – выглянув из-за стойки прозрачными глазами, клерк вежливо улыбнулся. Однако Орлов был готов поклясться, что клерк врет.
– А моя купюра? Где она? Отдайте деньги!
– Всегда рады видеть вас снова!
На улице жара стояла невыносимая. Ворот куртки доходил до самого подбородка. Орлов сделал новую попытку расстегнуть давящую куртку, но на этот раз не обнаружил застежки, ни одной петли. Они исчезли. На том месте, где когда-то были петли, ткань стала целой. А куртка, словно чудовищная анаконда, продолжала сковывать его. Он не мог пошевелиться и еле дышал. Дорого бы он отдал, чтобы освободиться. Если бы не забрался в заброшенный фургон! Не нашел фальшивую купюру. Не надел бы проклятую куртку и уже не смог снять… Орлов чувствовал, как ее шерстяные волокна всасывают в себя клетки его кожи. Он мог поклясться, что слышит их чавканье. Словно липкими щупальцами, всеми ворсинками куртка прорастала вглубь до печенок.