Лучше, чем в фильмах

Пайнтер Линн

Я сглотнула и поддразнила:

— Ты имеешь в виду вместе, да?

Это заставило его улыбнуться.

— Просто езжай с Уэсом. Пожалуйста?

Боже, всё это начало выходить из-под контроля. Теперь Майкл приглашал людей, чтобы Уэс мог сделать шаг. Но Уэс только притворялся, что считает меня потрясающей, чтобы показать Майклу, какая я потрясающая. У меня начинались проблемы, и это был мой собственный план. Мне нужно было покончить с этим как можно скорее. Я спросила:

— А что, если после этого он по-прежнему будет нравиться мне только как друг? Что тогда?

—

Ничего страшного, ничего плохого. — Его глаза скользнули по моему лицу, и это было похоже на момент. Казалось, что он действительно видит меня, или рассматривает что-то во мне, и я задумалась, насколько плохо выглядит мой нос.

— Хорошо, — сказала я. Может быть, он давал своему другу последний шанс, прежде чем сделать шаг. — Я дам ему шанс.

— Да. — Он посмотрел на меня и вскинул кулак. — А теперь, если ты меня извинишь, я собираюсь взять свой роман домой и почитать его в горячей ванне с пеной.

Я рассмеялась. — Иди побалуй себя, милый.

— Это было просто восхитительно, мама. — Я прислонилась спиной к надгробию и скрестила лодыжки, вдыхая запах свежескошенной травы. Иногда апрель в Небраске наступал медленно, время от времени налетала поздняя метель, уничтожая обещанную весну, но не в этом году.

Птицы щебетали в распускающихся листьях высоких деревьев кладбища, вечернее солнце было тёплым, и это весеннее предвкушения витало в воздухе вместе с запахом цветущих черёмух.

— Он не только купил романтическую книгу, которую ни один типичный неуверенный в себе мужчина никогда не признается, что читал, но он был забавным, обаятельным и, между нами говоря, флиртовал взглядом. Флиртовал взглядом, и он определённо флиртовал в своих сообщениях прошлой ночью. Я думаю, он думает… Не знаю, я не хочу говорить, что он считает меня классной, но, может быть, забавной…? Да, я вполне уверена, что он считает меня забавной.

Я снова представила его смеющееся лицо — наверное, уже в двадцатый раз с тех пор, как он вышел из книжного магазина, — и мне захотелось завизжать. — Клянусь Богом, он бы тебе так понравился.

Так бы и было. Он был зрелым, вежливым, обаятельным и умным, именно такого парня она сделала героем всех своих сценариев. В каждом сценарии, который она написала, был крепкий, надёжный симпатяга, который завоёвывал свою любовь.

Именно поэтому я так сильно хотела, чтобы он пригласил меня на бал. Почему-то пойти на выпускной с кем-то, кого она знала — кто знал её достаточно хорошо, чтобы знать и помнить о её маргаритках, казалось жизненно важным. Как будто это могло создать ощущение, что она каким-то образом участвует в моём выпускном классе.

Нелепо, правда?

Но я просто хотела, чтобы пустота в моей жизни хоть немного уменьшилась. Разве я много прошу? Я продолжала ждать «завершения», которое должна была почувствовать, но мне уже начало казаться,

что оно никогда не наступит.

Черёмуха, на которую я смотрела, расплылась, и я проглотила ком в горле.

— Папа и Хелена постоянно спрашивают меня о выпускном — иду ли я, нужно ли мне платье, но дело в том, что мне ни в чём не нужна их помощь. Это эгоистично, и они этого не заслуживают, но если я не могу сделать эти вещи с тобой, то не хочу ни с кем другим.

— Ты разговариваешь сама с собой?

Я подпрыгнула, ударившись головой о мамино надгробие, прежде чем обернулась и увидела Уэса. Он стоял в спортивной одежде, со вспотевшим лбом, и я, прижав руку к своему бешено колотящемуся сердцу, сказала:

— Боже, что ты здесь делаешь?

Его рот опустился, а брови сошлись вместе, как будто он был в замешательстве.

— Воу, извини. Я не хотел тебя напугать.

По какой-то причине меня разозлило его появление. Я знала, что должна чувствовать себя смущённой тем, что он застал меня разговаривающей с куском мрамора, или беспокоиться о том, что именно он услышал, но всё, о чём я могла думать, это о том, что он находится в этом пространстве. Это было моё пространство — моё и мамы, и его тут быть не должно.

Я вскочила на ноги. — Уэс, ты последовал за мной сюда? В чём твоя проблема?

— О. — Его ухмылка исчезла, и он посмотрел на могилу моей матери — теперь, когда я переместилась, он мог видеть её имя — прежде чем сказать: — Черт. Я уже бежал, когда увидел, что ты свернула сюда. Я думал, ты просто сокращаешь путь.

— Да, но это не так, ясно? — Я быстро заморгала, пытаясь не дать своим эмоциям скатиться вниз, куда бы они ни направлялись. — Наверное, будет лучше, если ты просто не будешь бегать за людьми без их ведома. Вероятно, это будет твоим лучшим вариантом.

Он сглотнул. — Я не знал, Лиз.

Я закатила глаза и достала наушники из кармана. — Ну да, теперь ты знаешь. Ты знаешь, что эта странная Малышка Лиз — чудачка, которая никак не может забыть свою покойную маму. Круто.

— Нет, послушай. — Он подошёл ближе и обхватил меня руками за плечи, нежно сжимая, в то время как его пронзительные карие глаза блуждали по моему лицу, словно он отчаянно пытался убедить меня. — Я сейчас уйду, а ты оставайся. Забудь, что ты меня видела.

— Слишком поздно. — Я вдохнула через нос и стиснула зубы, отступая от него и его рук. — Оставайся, если хочешь, мне всё равно.

Я воткнула наушники в уши и включила музыку. Я включила Foo Fighters так громко, что не могла слышать, что бы Уэс мне ни говорил, и, отвернувшись от него, побежала по дороге, хотя знала, что он выкрикивает моё имя.

Я бежала домой с рекордной скоростью, пытаясь думать о таких обыденных вещах, как домашнее задание, в слабой попытке подавить свои эмоции. Мне нужно было написать статью о патриархате в литературе, и я не могла решить, использовать ли мне «Жёлтые обои»26 или «Историю одного часа»27. Второй вариант мне нравился больше, но в первом было больше материала.