Лучше, чем в фильмах
Шрифт:
— В общем, она попросила меня помочь ей наклеить пластырь на палец, как будто она не могла сделать это сама или что-то в этом роде. Я чувствовал себя героем, когда она продолжала благодарить меня и говорила, каким взрослым я становлюсь.
Теперь я сияла, как дурочка.
— Потом она «заметила» моё окровавленное колено и сказала, что я, должно быть, был так озабочен тем, чтобы помочь ей, что даже не заметил, что у меня идёт кровь. Она промыла рану, наклеила пластырь и дала мне мороженое. Я почувствовал себя чёртовым героем
Я рассмеялась и посмотрела на небо, моё сердце было переполнено.
— Эта история так характерна для моей маме.
— Каждый раз, когда я вижу кардинала в твоём дворе, я думаю, что это она.
Я посмотрела на его затенённое лицо, и мне почти захотелось рассмеяться, потому что я никогда бы не представила, что Уэсу в голову придёт такая фантастическая мысль.
— Правда?
— Я имею в виду, говорят же, что кардиналы29 — это…
— Мертвецы?
Он нахмурил брови, слегка поморщившись.
— Я пытался выразиться более деликатно, но да.
— Я не знаю, верю ли я во всю эту историю с мёртвыми людьми, которые возвращаются как птицы, но это приятная мысль. — Так и есть. Самая приятная. Но мне всегда казалось, что если я позволю себе поверить в эти представления, то никогда не переживу её смерть, потому что наверняка проведу каждую секунду своей жизни в слезах, наблюдая за птицами.
— Ты сильно по ней скучаешь? — Он прочистил горло и издал тихий звук, как будто его смутил собственный вопрос. — То есть, конечно, скучаешь. Но… сейчас хотя бы немного легче, чем раньше?
Я наклонилась вперёд и протянула руки к огню. — Я очень скучаю по ней. Типа, постоянно. Но в последнее время это ощущается по-другому. Я не знаю…
Я замолчала и уставилась на пламя. «Было ли это легче?», поинтересовался он. Мне казалось, что я не могу ответить на этот вопрос, потому что не хотела, чтобы становилось легче. Я часто думала о ней — каждый день, — и если бы я стала делать это реже, наверняка стало бы легче.
Но чем легче это становилось, тем скорее она исчезает, верно?
Он почесал щеку и спросил: — Как по-другому?
— Может быть, хуже? — Я пожала плечами и стала наблюдать, как нижняя часть бревна нагрелось почти до белого оттенка. Я не была уверена, как объяснить это, когда я и сама не понимала. — Я не знаю. Это очень странно, вообще-то. Я просто… Наверное мне кажется, что в этом году я действительно теряю её. Происходят такие важные вехи, как: выпускной бал и подача документов в колледж, а она не застаёт их. Моя жизнь меняется и движется вперёд, а она остаётся позади вместе с моим детством. В этом есть смысл?
— Ни хрена себе, Лиз. — Уэс сел немного прямее и провёл руками по волосам, взъерошив их, когда его серьёзные глаза встретились с моими в свете огня. — В этом есть смысл, но это и полный отстой.
— Ты лжёшь? — Я прищурилась в темноте, но из-за мерцания огня было трудно разглядеть
— И что в этом странного? — Ветерок поднял его тёмные волосы и слегка взъерошил их. — Это имеет смысл.
Я не знала, так это или нет, но волна эмоций обрушилась на меня, и мне пришлось поджать губы и быстро моргнуть, чтобы сдержать их. Было что-то в его случайном подтверждении моей вменяемости, моей нормальности, что исцелило крошечную частичку меня.
Наверное, ту часть, которая никогда не обсуждала мою мать ни с кем, кроме отца.
— Ну тогда, спасибо, Беннетт. — Я улыбнулась и положила ноги на край очага. — Ещё одна вещь, которая не даёт мне покоя, это то, что Хелена и мой папа всё время пытаются совать её во все дела, в которых должна была участвовать мама. Я чувствую себя злодейкой, потому что я не хочу, чтобы Хелена была там. Мне не нужна подмена.
— Это тяжело.
— Верно?
— Но, по крайней мере, Хелена — суперкрутая. Было бы хуже, если бы твоя мачеха была полным кошмаром, не так ли?
Я постоянно думала об этом. — Может быть. Но иногда я думаю, что её крутизна всё усложняет. Никто не поймёт, почему я так себя чувствую, когда рядом кто-то такой классный.
— Ну, разве ты не можешь включить её в свою жизнь и просто не заменять маму? Мне кажется, что ты всё ещё можешь хранить свои воспоминания, даже если Хелена будет с тобой. Верно?
— Это не так просто. — Хотела бы я, чтобы это было так, но не думала, что хватит место им обоим. Если Хелена пойдёт со мной за платьем, и мы отлично проведём время, это воспоминание будет запечатлено навсегда, и моя мама не будет в нём участвовать.
— Хочешь сигару?
Это остановило ход моих мыслей.
— Что?
Я увидела, как его губы приподнялись в темноте, прежде чем он сказал: — Я собирался насладиться «Свишер» здесь, пока ты не появилась.
Это заставило меня рассмеяться: незрелый Уэс, наслаждается сигарой с заправки на заднем дворе, как взрослый мужчина.
— О-о-о, утончённо.
— Я — не я, если не утончённый. Вообще-то, она со вкусом вишни.
— О, ну, если с вишней, то я всеми руками «за».
— Правда?
— Конечно, нет. — Я закатила глаза на его уэсовское поведение. — Не думаю, что мне понравится палочка смерти со вкусом вишни, но спасибо за предложение.
— Я знал, что таким будет твой ответ.
— Нет, не знал.
— Я думал, ты скажешь «раковая палочка», но остальное я правильно угадал.
Я наклонила голову. — Я настолько предсказуема?
Он только приподнял бровь.
— Ладно. — Я протянула свою ладонь. — Вручи мне одну из твоих элегантных гадких палочек со вкусом вишни, чтобы я могла поджечь её и втянуть в лёгкие её смертоносный дым.