Лучше поздно!..
Шрифт:
В этот момент доктор заметил их на одной из улочек. Он даже не думал о том, какому риску себя подвергает.
– Сейчас же отдайте мне эту сумку.
– Иди отсюда, мужик. Это не твое дело.
– Перестаньте рыться в этой сумке, которая вам не принадлежит, и отдайте ее мне.
– Тебе она тоже не принадлежит, мужик. Так что вали, пока не огреб.
Тома подошел ближе. Парень повыше передал свою добычу второму и преградил доктору дорогу:
– Ты у нас супергерой, да? Тебя типа радиоактивный паук за жопу укусил, и теперь ты нас суперпаутиной поймаешь?
Тома уже был не в себе.
– В последний раз, – процедил он сквозь зубы, – я прошу
– «Со всем ее содержимым»? Прикольно. Ты, видать, мужик ученый.
Тома и высокий грабитель стояли напротив друг друга. Парень ухмыльнулся:
– Гляди-ка, немолодой дядька уже, а бегаешь хорошо…
Вместо ответа Тома бросился в атаку. Изо всех сил он кулаком ударил противника в солнечное сплетение, затем ногой в пах. Застигнутый врасплох грабитель согнулся пополам и, матерясь, рухнул на землю. Его сообщник выпустил сумку из рук и угрожающе произнес:
– Оборзел? Ты чё с моим корешем сделал? Я сейчас тебе…
Тома не дал ему договорить. Одурманенный яростью, он набросился на парня и принялся осыпать его ударами – в лицо, в грудь. Противник защищался отчаянно, и рука у него была, надо сказать, очень тяжелая. Но Тома было не остановить, он даже не чувствовал боли. Второй грабитель уже лежал на земле, когда первый, морщась и держась за грудь, поднялся на ноги. Тома, с распухшей губой, угрожающе вытянул указательный палец и выдохнул:
– Если подойдешь – убью, честное слово. Я знаю, как это сделать.
– Мужик, ты совсем больной.
– Да, я совсем больной. А ты у нас зато молодец.
Воспользовавшись тем, что Тома на секунду отвлекся, поверженный грабитель попытался сбить его с ног, в ответ получив сильный удар ногой по ребрам. Он завопил от боли и отполз подальше. Придерживая руку, он встал и бросился наутек. Приятель последовал за ним. Когда они отошли на безопасное расстояние, тот, что повыше, обернулся:
– Мы с корешами тебя найдем, поквитаемся!
Они исчезли за поворотом. Тома ощущал во рту вкус крови. Напряжение спадало. Наклонившись, чтобы собрать разбросанное по земле содержимое сумки, он чуть не потерял равновесие. Перед глазами все плыло. Кошелек был на месте, телефон тоже. Доктор упал на колени. Ему повезло, что оба подонка убрались восвояси – он вряд ли выдержал бы второй раунд.
18
Глубокой ночью, стоя с голым торсом перед зеркалом в ванной, Тома пытался оценить нанесенный ему ущерб. Он с трудом добрался до дома престарелых. Теперь, когда боевой запал прошел, он ощущал мучительную боль от каждого полученного удара.
По результатам осмотра лица врач диагностировал себе на завтра здоровенный фингал под глазом. Губа еще была опухшей, плечо нещадно болело, он хромал на правую ногу, а кулак, которого он не жалел, превратился в сплошной синяк. Тома никогда в жизни не дрался, за исключением одного раза, в начальной школе, да и то оказался тогда побежденным. Он сам поражался той неистовой ярости, что охватила его сегодня вечером. Но ярость эта была более чем объяснима. Тома достаточно было вспомнить лицо лежащей на земле Эммы, как в нем начинала бурлить кровь, и он готов был немедленно броситься на кого угодно. Некоторые вещи действуют на нас помимо нашей воли. А в случае Тома слезы дочери вызывали в нем желание убивать.
Сумка Эммы лежала на кухонном столе. Когда Тома вернулся на бульвар, девушки там уже не было. Эмму наверняка увез ее парень, пока Тома дрался с грабителями в нескольких улицах от них. Доктору было неспокойно. В любой другой ситуации он позвонил бы и узнал, как у нее дела, сообщил бы, что забрал ее вещи, что сумка лишь немного испачкалась, но, главное, все было на месте. Но в его случае такой, казалось бы, простой вариант был невозможен. Тома вспомнил, как не раздумывая бросился к Эмме. Как положил руку ей на плечо, заглянул в глаза. Разве так начинаются отношения между отцом и дочерью? Все отцы мира сначала берут своих дочерей на руки, сразу после их рождения. Постепенно знакомятся с маленьким существом, которому дали жизнь, восхищаются крошечными пальчиками, младенческим лепетом. Тома впервые коснулся руки своей дочери в тот момент, когда она подверглась агрессии, и даже не сумел ее утешить. Беспокойство Тома усугублялось еще и тем, что Эмма видела его лицо. Теперь он рисковал быть узнанным. Это могло все осложнить при их очередной встрече.
Тем не менее из этого ужасного вечера, из этой бури страстей, совершенно ему несвойственной, Тома вынес кое-что важное. Впервые в своей жизни он был уверен, что оказался в нужном месте в нужное время. Пусть не он успокаивал Эмму, зато он вернул то, чем она дорожила. Возможно, он сыграл не самую трогательную роль, зато взял на себя самое сложное и опасное. Никто бы не погнался за грабителями, и Эмма лишилась бы всех своих вещей. Он стал для нее добрым защитником, появившись в самый необходимый момент.
Внезапно Тома понял, что может сделать для своей дочери. Отныне он будет ей помогать. Он перестанет довольствоваться одним лишь наблюдением, он сделает все возможное, чтобы оградить ее от темной стороны жизни. Отныне это его основное предназначение – естественное и неоспоримое. Его новое место вырисовывалось все четче, и оно ему нравилось. Он станет для Эммы перстом судьбы, фактором удачи, тайным ангелом-хранителем.
В зеркале Тома с удивлением заметил, что по его лицу, распухшему, как у боксера после проигранного поединка, расплылась улыбка. Сами того не зная, эти два отморозка преподнесли ему подарок. Наконец-то он нашел свое место в жизни Эммы и обрел смысл своей собственной. Он был полон решимости защищать свою дочь и облегчать ей путь. Возможно, именно это и значило быть отцом.
Тома склонился над сумкой. В кошельке лежали карточки и маленькие бумажки с торопливо сделанными записями. Телефон был включен. Доктор боролся с искушением.
Даже зная, что это безнравственно, даже понимая, что вы долго будете упрекать себя за это… что бы вы сделали на его месте?
19
На берегу реки Тома обнаружил старую деревянную скамейку, покрытую мхом. И хотя две из четырех досок были сломаны, он сел на нее. Глядя на блики солнца, играющие на воде, он постепенно расслаблялся, проникаясь безмятежностью этого места. Над рекой возвышался небольшой причал, на который он не рискнул бы ступить. Легкий ветерок конца лета колыхал длинные ветви плакучей ивы, и ее шелест заглушал все звуки окружающего мира.
Вид был не таким живописным, как с горного карниза Амбара, но Тома все же находил в нем немного тишины и покоя, в которых так нуждался. Прямо перед ним, за поросшим буйной растительностью противоположным берегом, расстилались уже убранные поля, позади которых маячил лес. Ренонс была не такой широкой, а главное, не такой бурной, как непокорная Нилум, но доктор не жаловался. Эту речушку, наверное, можно было перейти вброд, и ее успокаивающее журчание помогало Тома привести мысли в порядок. Сейчас это было ему необходимо.