Лучше всех или завоевание Палестины. Часть 1. Бытие. Поэтическое прочтение
Шрифт:
(Здесь хотелось бы мне, атеисту, спросить
Вы довольны собой, Ваша Милость?
Рубанули с плеча, но ребёнка слеза,
Может, всё-таки что-нибудь значит?
Повалился весь мир как под корень лоза…
А не нельзя было как-то иначе?
Как сказали бы Дарвин, Руссо и Вольтер:
У природы в достатке работы…
Впрочем, эти умы здесь не авторитет -
У Вас с ними особые счёты.
Революции
Вмиг решить все проблемы строптивых…
И пошла по земле бесовщина гонять
На истории локомотивах.
Свой у Вас, извините, к творенью подход -
Эволюция для богохульцев,
Шашки наголо и над поверхностью вод
Всё крушить на летающем блюдце.
Препираться с Творцом, даже если ты прав, -
Что носить на поля воду в сите.
Раз у Бога такой неуступчивый нрав,
Почему Он тогда наш Спаситель?
Сделать мир в интересах одних «Лучше всех»*,
Если Бог приложил все старанья,
То откуда тогда (жалко, что не у всех)
К братьям меньшим взялось состраданье?
Видит свет кто – ещё не ослеп до конца.
Да услышит имеющий уши.
В колпаке атеиста и весь в бубенцах
Я крещённый, но очень заблудший.
Из богатства души не отдал ничего,
На амвон не принёс ни рубля я.
Но Творца даже в самый момент ключевой
Озабоченность я представляю.)
Как там Ной в окружении коз, поросят
Переносит невзгоды погоды?
Из пробоины в небе дней сто пятьдесят
Вниз струились и множились воды.
Новой жизни Господь заварил свой бульон.
А как Отче кухарничать бросил,
Что за вести несёт голубок-почтальон -
Мы узнаем в главе номер восемь.
*«Лучше всех» – представители "богоизбранной нации", которой дозволительно всё в установлении своей власти над другими народами.
Глава 8 Похоже, приплыли
Бог заскучал по Ною, вспомнил он
О всех скотах, затворниках ковчега.
Так захотелось, выйдя на балкон,
Привычное услышать тега-тега.
Пять месяцев безбожно дождь хлестал
И струи лил в распахнутые окна.
Навёл Бог ветер, то есть дунул так,
Что хляби все как форточки захлопнул.
В дни очищенья страшного суда
Вращение Земли не прекращалось,
И центробежной силою вода
Обратно на орбиту возвращалась
В источник бездн, резервуар небес
Или в ещё какие там ангары,
Чтоб доблестные силы МЧС
Могли тушить
Корабль закончил бороздить простор
Числа – семнадцатого, месяца – июля.
Кошачьи лапы Араратских гор
Ковчег за днище мягко цапанули.
(Ну, цапнули, не велика беда.
Не я один теряю чувство меры.
Какую только цену иногда
Ни платят ради нужного размера.
А про дурёх я просто промолчу,
Бедняжек осуждать – немного кайфа.
Чтоб влезть в размер, готовы пить мочу
Иль в муках умереть от герболайфа.)
Два месяца ещё скрывался брег
И воды постепенно убывали
До октября, и лишь тогда ковчег
Конкретно сел на горном перевале.
Прошло ещё, быть точным, сорок дней
С кончины ненасытного потопа,
И на поминках миссии своей,
Не чокаясь, Ной опрокинул стопку.
В отверстие, что в локоть шириной,
Представилось очищенное небо
От ноосферы мерзости земной,
От ящуров и прочей непотребы.
Прочь ворон вылетал и прилетал,
Промокший возвращался на оконце.
Так без синоптиков Ной узнавал
Насколько землю просушило солнце.
Три раза ворон рвался на простор,
Исследовал скалистую махину,
Сливался с очертаньем чёрных гор,
Пока в них окончательно не сгинул
Вран в силу неизвестных нам причин.
И чтоб узнать – сошла ль вода с землицы,
Не простудиться, ноги замочив,
Ной выпустил в полёт иную птицу.
Покой не обретя для ног своих,
Над Ноя головою голубь кружит.
Пар поднимается и ветер стих,
Но вся земля – одна сплошная лужа.
Ной-патриарх по милости своей
Прощает птице, не нашедшей брода,
Но на семь дней, чтоб голубь стал умней,
Сажает взаперти на хлеб и воду.
Повременив ещё недельный срок,
Ной обратился вновь к услуге птичьей.
И вот уже под вечер голубок
Во рту приносит лист ему масличный.
Так Ной узнал, что с гор сошла вода.
Ещё семь дней – и вновь взмывает птица,
Чтоб ни с листом, ни с ветвью никогда
Назад в ковчег уже не возвратиться.
На радостях наш славный патриарх
Справляет шестьсот первый день рожденья.
А ворону и голубю в веках
Господь найдёт иное примененье.
Зверей не выпускал Ной с корабля,