Лучшее время нашей жизни
Шрифт:
– Все же я не понимаю, почему мы не можем добраться до острова как нормальные люди?
– В чем же тогда веселье? Мы в отпуске, нужно использовать свободное время!
Женщина одарила скутер недоверчивым взглядом. Она не могла взять в толк, как это сооружение вообще могло держаться на воде.
– Если ты хочешь, я могу помочь тебе со спасательным жилетом, – вызвался Ник, замечая ее нерешительность.
– Спасибо, я в состоянии надеть его сама.
– Если ты будешь медлить, солнце сядет.
Роуз забралась на мотоцикл, усевшись позади Ника, и крепко обхватила
Вскоре они достигли острова. Роуз слезла с мотоцикла и сделала несколько шагов на дрожащих ногах.
– Это было потрясающе! Мы же можем прокатиться еще раз?
– Твое желание – закон, – улыбнулся Ник.
Этот островок оказался еще меньше того, которым владел Роберт Кинг, но от него также веяло экзотикой. Роуз не удивилась, если бы из ближайших зарослей к ним вышел абориген с попугаем на плече.
Рука об руку, они гуляли по острову, шлепая по набегающим волнам. Сделав круг, они вернулись к месту стоянки, и Ник распаковал корзинки для пикника, предусмотрительно захваченные им.
Некоторое время они дружно угощались вкусной и разнообразной едой.
Роуз первая нарушила молчание:
– Как скоро вы начнете разработку этого сектора после подписания контракта?
– Недели через три. А почему ты спрашиваешь?
– Так печально… Ведь этой красоте суждено погибнуть…
Ник чуть приподнял ее лицо за подбородок.
– Ты не видела все планы. Мы с Робертом особенно отметили в них – разработки не должны сильно затронуть ландшафт. Я сдержу свое слово, обещаю.
– Я знаю, – улыбнулась Роуз. – Николас Барнс – вы прекрасный человек.
– Не говори никому об этом.
По его лицу пробежала какая-то тень, которую Роуз не смогла понять. Но это длилось лишь мгновение, и вот он снова улыбается. Она отбросила дурные мысли – ничто не должно было омрачать то время, которое они проводили вместе.
Роуз обвила его шею руками:
– Ни в коем случае, мистер Барнс! Мы должны оберегать вашу репутацию.
После целого дня, проведенного на острове, ближе к вечеру они вернулись обратно.
Расположившись на постели, обнаженные, они смотрели один из ранних фильмов с участием Лоуренса Оливье.
Им предстояло провести в этом раю не менее четырех дней. Затем они смогут вернуться домой, и их отношения, обновленные, будут продолжаться. Ник сможет бывать со своей женой каждую ночь, когда будет работать в лондонском офисе. Если только она не согласится вновь принять на себя обязанности его персональной помощницы…
А после фильма, вконец истощенные занятиями любовью, они решили немного поспать. Ник привычно погасил свет в каюте.
– Включи.
– О, прости. – Он поиграл выключателями, пока не загорелся свет в ванной, заполнив каюту мягким светом. Любопытство, наконец, взяло верх. – Если ты не боишься темноты, зачем мы оставляем свет включенным?
– Чтобы я могла видеть, если кто-то зайдет в каюту.
Это что, шутка такая? Ник рассмеялся. Затем в его памяти стали всплывать воспоминания – даже дома, в Великобритании, он нередко замечал по ночам свет из-под ее двери. Тогда он справедливо полагал – Роуз работала допоздна или же читала. Во всяком случае, у него так и не хватило духу открыть дверь и спросить ее.
– Правильно ли я понимаю, что тебя когда-то напугали?
Роуз зевнула и придвинулась ближе к нему:
– Мы можем поговорить об этом завтра?
– Нет! – вдруг сказал он. – Ты всегда избегаешь разговоров о своем прошлом.
– Не я одна так поступаю.
– Но ты моя жена, и я должен знать, если кто-то когда-то навредил тебе.
– Ник, это было очень давно. Все дети чего-то пугаются в детстве…
– Что произошло? – Он пытался сохранить спокойствие в своем голосе.
– Ничего особенного, – тихо произнесла Роуз. – В одном из домов, где я жила, дети любили подшутить. Ночами они входили в спальни к детям помладше и пугали их. – Она положила голову на его грудь. – А самый излюбленный способ пугать новичков был такой: залезть под кровать и, когда свет выключался, хватать ничего не подозревающего ребенка за ноги. Меня же когда-то пугали две девочки, прятавшиеся под кроватью.
Волосы у него встали дыбом.
– Ты жила в… приюте?!
– Да.
– Но почему?.. Когда?..
Некоторое время Роуз молчала, словно взвешивала все за и против.
– Моя мать оставила меня, когда мне было пять.
Сердце Ника учащенно забилось. Все части мозаики в его голове сложились в цельную картину.
– Отца не стало, когда я была еще совсем крохой. А мама ушла из жизни пару лет назад.
– Но ты все-таки пожила с ней?
– Нет, мама так никогда и не вернулась за мной. Здесь нечего рассказывать. Когда я родилась, мои родители были еще несовершеннолетними. Отец, сорвиголова, погиб в автомобильной катастрофе. Когда не стало моей бабушки, мама поняла, что она не сможет воспитать меня в одиночку.
Николас тяжело перевел дыхание:
– Это тебе где рассказали?
– Когда воспитанникам исполняется восемнадцать, им позволено взглянуть на их личное дело. Что касается удочерения… У меня был неподходящий возраст. У ребенка до года шансов найти новую семью гораздо больше.
Он был поражен тому, как спокойно она говорила. Ник крепче обвил ее руками, словно мог защитить от призраков прошлого. Как мог он жить с человеком и не знать о нем самого главного?
– Могла ли твоя мать страдать от какого-нибудь заболевания? Может, у нее была депрессия? – Николас пытался объяснить такой бесчеловечный поступок. – За столь краткое время она лишилась твоего отца и своей матери.
– Пять лет назад мне удалось вычислить ее местонахождение. Ей было действительно стыдно взглянуть мне в глаза. Стыдно видеть перед собой напоминание о той жизни, которую она так старательно забывала. Она снова вышла замуж и родила ребенка. Мальчика. У меня существовал брат, о котором я ничего не знала. Мама была вежлива, но ее голос был больше похож на шепот. Судя по всему, она не хотела видеть меня. Это было слишком очевидно. Я оставила ей свой номер телефона и адрес, но она так и не связалась со мной.