Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк
Шрифт:
— Контакт? Какой еще контакт? Ты что, не слышал — ильматарцы меня не заметят! Я буду стоять среди них, снимать с близкого расстояния, но в таком скафандре я останусь невидимым!
— Как только доктор Сен узнает, он будет рвать и метать.
— К тому времени как начальство узнает, все уже закончится. Что может сделать со мной доктор? Отправить обратно? Да я вернусь на Землю победителем, с первым же кораблем!
— Космическим агентствам это событие тоже не особенно понравится.
— Роберт, перед отъездом с Земли я навел кое-какие справки. Знаешь, сколько людей регулярно заходят на сайты
Робу показалось, что статистика Анри была выдумана на ходу (как и большинство количественных показателей), но вполне возможно, что Анри Керлек, прославленный исследователь и бесстыдная проститутка от СМИ, пользовался успехом у гораздо большего числа зевак, чем весь остальной персонал, занятый в межзведной программе.
Фриман чувствовал, как его засасывает в мощный водоворот эгоизма Анри, и попробовал оказать сопротивление:
— Не хотелось бы нарваться на неприятности.
— Да не беспокойся ты! А теперь слушай. Вот что мы сделаем. Возвращаешься сюда, примерно в половине первого, и тихо собираешься. Захвати камеры и пару бесшумных крылаток. Ну и несколько беспилотников. Я сам надену скафандр здесь, а потом, в час ночи, выходим наружу. С крылатками доберемся до самого Мори-три. Там расположено небольшое поселение.
— Это довольно далеко. Мори-три… Кажется, отсюда до кратера — километров шестьдесят.
— Три часа туда, три — обратно, ну и, может быть, часа два — на месте. Вернемся примерно часов в девять утра, пока остальные еще будут завтракать. Может быть, нас даже не хватятся.
— А если заметят?
— Что ж, скажем, что вели съемку снаружи, в окрестностях базы. — Анри принялся закрывать футляр скафандра. — Можешь быть спокоен: никто ничего не заподозрит! Предоставь говорить мне. А теперь — ни слова! У нас еще масса дел! Я собираюсь днем выспаться, чтобы набраться сил перед ночной вылазкой. Следуй моему примеру. И никому ни слова!
Широкохвост волнуется. Следить за выступающим не получается, потому что он то и дело проверяет сверток с текстом доклада. Он — следующий, это будет его первое выступление перед Собранием Ученых Горьководья. Своего рода комиссия; Широкохвост надеется, что его работа заинтересует членов Собрания и он получит приглашение вступить в их ряды.
Гладкопанцирка 24-я Срединная заканчивает выступление о созданиях с высот и отвечает на вопросы слушателей. Вопросы непростые, и Широкохвост боится оказаться посмешищем в глазах стольких почтенных исследователей. Когда Гладкопанцирка заканчивает, Длинноклешень 16-я Горьководская щелкает конечностями, призывая к тишине.
— А теперь поприветствуем Широкохвоста тридцать восьмого Песчаносклонного, прибывшего к нам издалека, чтобы поведать о древних языках! Прошу вас, Широкохвост!
Широкохвост едва не роняет свиток, но вовремя подхватывает и спешит в противоположный конец помещения. Комната просто идеальна для выступлений — с покатым полом, чтобы каждый мог слышать выступления
Стоило Широкохвосту начать, как весь его страх улетучивается. Увлеченность предметом доклада сама по себе внушает уверенность, и он чувствует, как убыстряется речь по мере того, как растет возбуждение. Во время перерыва Широкохвост слышит, как шелестят и возятся слушатели. Должно быть, добрый знак. По крайней мере, не замерли на месте.
Основной предмет доклада — описание эхографов из развалин города близ его родного кратера Непрестанного Изобилия. Широкохвост убежден: сопоставляя форму эхографов с числовыми отметками перед ними, можно восстановить словарь древних строителей.
Перед Собранием зачитывается перевод некоторых надписей из развалин.
Стоило Широкохвосту закончить, как его окатывает потоком реплик: слушатели требуют пояснений. Громадный старик, Круглоголов 19-й Низоток, задает несколько серьезных вопросов — его репутация знатока древних городов, сведующего в повседневной жизни зодчих былого, неоспорима, и Круглоголов хочет убедиться, что провинциальный выскочка не пробирается на его территорию.
И вот уже Круглоголов и несколько его союзников нащупали слабые места в тезисах Широкохвоста. Некоторые ссылаются на труды покойного исследователя Толстощупальца 19-й Быстровода, и Широкохвост чувствует мимолетный укол зависти: он не в состоянии позволить себе приобретение столь редких источников. Продолжают сыпаться вопросы. Широкохвост чувствует, как по мере отстаивания собственных выводов на него накатывает ярость, ценой огромных усилий ему удается совладать с собой. Даже если доклад завершится полным провалом, необходимо сохранять спокойствие.
Наконец прения завершаются, молодой ученый скручивает свиток и направляется на свое место в дальнем углу помещения. Он и дальше двигался бы не останавливаясь… Выскользнуть наружу, плыть домой, не задерживаясь… но это невежливо.
Какой-то незнакомый Широкохвосту исследователь суетливо пробирается к кафедре и принимается возиться со спутанным свитком. Длинноклешень сидит рядом с Широкохвостом и приговаривает, украдкой постукивая по панцирю соседа:
— Отлично! Полагаю, вы описали несколько крайне важных открытий.
— Вы действительно так считаете? А я было собрался пустить свиток на ремонт сетей…
— Из-за вопросов? Не переживайте. Любопытство — добрый знак. Если слушатели задают вопросы, то, значит, они размышляют — в этом-то и состоит предназначение Собрания. Не вижу поводов отказать вам в членстве. Уверена, что и другие согласятся.
Широкохвоста окатывает потоком всевозможных переживаний: облегчение, волнение и неподдельное счастье. Он едва сдерживается, чтобы не заговорить вслух. Его постукивания по панцирю соседки ускоряются: