Лучшее за год XXV.I
Шрифт:
Но Ахрауру они убили, и, когда пала последняя корова, а ветер унес засохшие листья в желтом облаке пыли, люди покинули деревню. В машинах и грузовиках, на патпатах [75] и на сельских автобусах они добирались до города, и, хотя все клялись держаться вместе, семья за семьей терялась в десятимиллионном Варанаси, и Ахраура окончательно умерла.
Отец Санджева снял квартиру на верхнем этаже многоквартирного дома на Зонтичной улице и вложил все сбережения в заведение, где подавали пиво и пиццу. Им в городе только и нужны были пиццы да пиццы, а самосы, [76] тидди-хопперы и расгулу [77] здесь не ели. И еще пиво: «Кингфишер», «Годфазер» и «Бангла». Мать Санджева немного шила и давала уроки хороших манер и санскрита — она выучила язык ради молитв и обрядов. Бабушка Бхарти и младшая сестра Прийа прибирались в конторах нового, сияющего Варанаси, возносившегося хромом и стеклом над облезлыми домишками Старого Каши. Санджев помогал обслуживать посетителей под рядами высоких неоновых зонтов, которые не защищали ни от дождя, ни от солнца, зато привлекали гуляк, ночной народ, бадмашей [78]
75
Патпат— моторикша.
76
Самосы— пирожки с овощной начинкой.
77
Расгула —шарики в розовом сиропе.
78
Бадмаш —дурной человек.
Санджев влюбился с первого взгляда, впервые увидев, как они проходят по Зонтичной улице в своих майках, с обнаженными, мужественными плечами, в браслетах Кришны, с татуировками хенной, в крутых сапогах с металлическими вставками, с волосами, смазанными гелем и торчащими как иглы, словно у героев мультиков. Торговцы с Зонтичной улицы сторонились от них, отступали бочком. У них была нехорошая репутация. Позже Санджеву случилось увидеть, как они перевернули прилавок торговца пакорой, [79] чем-то не угодившего им, задразнили до слез женщину в деловом сари, которая посмела косо глянуть на них, разбили патпат, водитель которого не пожелал везти их пьяную компанию, — но в тот первый вечер от них исходило звездное сияние, и желание Санджева находиться среди них было таким чистым, мучительным и неисполнимым, что на глаза навернулись слезы восторга. Это были солдаты, юные воины, робоваллахи. На самоуправлении оставляли только самые тяжелые и тупые машины; большими боевыми ботами, пусть и снабженными искусственным интеллектом, повелевали люди — мальчики-подростки, сочетавшие юношескую быстроту реакции и бесшабашность, усиленную боевыми наркотиками.
79
Пакора— жаренные в масле овощи, креветки.
— Пицца, пицца, пицца! — заорал Санджев, подбегая к ним. — Мы подаем пиццу, пиццу всех сортов, и пиво: пиво «Кингфишер», пиво «Годфазер», пиво «Бангла» — пиво на любой вкус.
Они остановились. Посмотрели. И отвернулись. Они двинулись дальше, но один оглянулся. Он был высоким и очень худым от постоянного приема наркотиков, он был дерганым и неловким, татуировка не скрывала нечистой кожи. Санджеву он представлялся уличным богом.
— Какие у вас пиццы?
— Тикка [80] мург [81] в тандыре, [82] кебаб кофта [83] с говядиной и бараниной в томатном соусе…
80
Тикка —мясное филе.
81
Мург —цыпленок.
82
Тандыр —глиняная печь.
83
Кофта— мясные шарики.
— Давай попробуем твою кофту.
Санджев приволок провисающий клин выложенной мясными шариками пиццы, держа его обеими руками. Робоваллах взял кусок двумя пальцами. К его губам протянулась ниточка плавленого сыра. Парень ловко перекусил ее.
— Да, недурно. Давай четыре таких.
— У нас есть пиво «Кингфишер», пиво «Годфазер», пиво «Бангла»…
— Не гони.
Теперь Санджев бежал рядом с большой, неторопливой машиной, которую они купили, как только возраст позволил им получить права. Санджеву никогда не казалось странным, что закон позволял им двинуть боевых роботов по стране, или отправиться в разведку, или маршировать за тяжелыми танками, но запрещал гонять на машинах по улицам Варанаси.
— Ну, убили сегодня кого-нибудь? — кричал Санджев в открытое окно, цепляясь за ручку дверцы и проворно перебирая ногами по мостовой.
— Гоняли шпионов и лазутчиков в Кунда-Кхадар у реки, — отозвался прыщавый паренек — тот, что первый заговорил с Санджевом. Он называл себя Радж. Все они брали себе имена из мультиков и компьютерных игр. — Должен же кто-то ломать кайф этим ублюдочным сукам — валлахам Авадха.
Черная пластмассовая фигурка Кали болталась на зеркальце заднего вида — красный язык, желтые глаза. У черепов, висевших ожерельем у нее на шее, в глазницы были вставлены сапфиры. Санджев принял заказ и понесся сквозь толкучку на улице назад, к тандыру отца. К тому времени, когда «хаммер» с Кали пошел на второй круг, заказ был готов. Санджев кинул коробку Раджу. Тот сунул взамен грязные мятые рупии Бхарата, а когда Санджев полез в кошель на поясе за сдачей, добавил чаевые — маленький, застегивающийся на молнию пластиковый пакетик с боевыми наркотиками. Санджев продавал их в гали [84] и на пустыре за Зонтичной улицей. Лучшими клиентами были школьники — они горстями лопали таблетки, пока готовились к экзаменам. Для Санджева школа закончилась в Ахрауре, и другой он не хотел знать. Кому нужна школа, когда весь мир умещается в сети компьютера на ладони? Маленькие блестящие капсулы — черные и желтые, лиловые и небесно-голубые — обеспечивали раджгаттам [85] положение в обществе. Таблетки поднимали их над толпой.
84
Гали —переулок,
85
Раджгатты —военные.
Но в тот день Радж перехватил ладонь Санджева, стиснувшую пакетик.
— Слушай, мы тут подумали…
Остальные робоваллахи: Суни, и Равана, и Скоростник! и Большой Баба закивали.
— Мы подумали, нам нужен кто-нибудь для мелких поручений — малость прибираться, следить за барахлом, бегать за покупками. Не хочешь взяться? Мы заплатим — только правительственными облигациями, а не в долларах или евро. Будешь у нас работать?
Дома он врал: описывал блеск, технику, классные, сверкающие бриллиантами штабы и хромовые покрытия, на которые он наводил ослепительный-ослепительный блеск, начищая их зубной пастой, как делали в старой деревне. Врать Санджева заставляло разочарование, а еще собственные наивные ожидания: слишком много сновидений о бесполых подростках в эластичных комбинезонах в скорлупе беспощадных боевых машин. Робоваллахи из 15-го легкого броневого и из Разведывательного кавалерийского-то есть конники — работали в дешевых складских бараках из гофрированного алюминия у старой коммерческой дороги, на задах новой железнодорожной станции. Они направляли свою волю через округи и провинции, сражаясь за Бхарата. Их талант был слишком большой редкостью, чтобы подвергать их риску в атакующих ботах «Райтеон» или в механических разведчиках «Айва». Никто из робоваллахов не возвращался домой в пластиковом мешке.
Санджев переминался с ноги на ногу в пыли у раздвижной двери, щурясь на утреннее солнце. Наверняка таксист перепутал адрес! Потом Радж и Скоростник! ввели его внутрь и показали, как они воюют в дешевых бараках. Сбруя с сенсорами, передающая движения, висела на упругих крюках, как марионетка на пальцах. Шлемы с зеркальными визорами — прямо как в японских мультиках — подсоединялись витыми кабелями. Одна стена барака была заставлена полупрозрачными голубыми куполами процессоров, на другой шелковисто блестели большие экраны, по которым бежали тысячи данных о ходе войны: о стычках, рекогносцировках, ударах с воздуха, о позициях пехоты и движении тихоходных снарядов, о минных полях, тяжелых броневиках и механических дивизионах. Приказы поступали на эти экраны из штаба дивизиона, от женщины-джемадара. [86] Санджев ни разу не видел ее во плоти, хотя робоваллахи отпускали шуточки о ней всякий раз, как она появлялась на экране, чтобы приказать провести разведку, вылазку или рейд. У противоположной стены, под сбруей с датчиками, стояли скрипучие кушетки, шезлонги, кулер с водой — полный, и автомат с кока-колой — почти пустой. Журналы с играми и девчонками валялись на бетонном полу между проводами, как мертвые птицы. Дверь вела в комнату отдыха, где были такие же кушетки, пара раскладушек и игровая установка с несколькими терминалами. За комнатой отдыха размещались кухонька и душевая кабина.
86
Джемадар —офицер.
— Парни, ну и вонь здесь у вас, — сказал Санджев.
К полудню он вычистил все сверху донизу, сложил журналы стопкой по порядку, расставил обувь парами, а разбросанную одежду запихнул в черный пластиковый мешок, чтобы дхобиваллах [87] их выстирал. Он зажег палочки благовоний. Он выбросил прокисшее молоко и убрал еду в холодильник, поставил пустые бутылки из-под коки в ящики, заварил чай и выскользнул на улицу купить самосы, соврав, что принес их из дома. Он взволнованно смотрел, как Большой Баба и Равана влезли в боевую сбрую для трехчасового боя. Он так много узнал за одно утро! Каждый мальчик управлял не одним ботом — ИИ уровня 1,2 контролировали автономные процессы, такие как движение и восприятие. Пилоты скорее были офицерами и командовали целыми полками ботов. Обзор для них переключался от разведывательного аппарата к боевому боту, а потом к истребительному беспилотнику. И не было у них старых верных боевых машин с пулевыми пробоинами, любовно разрисованных граффити и украшенных самодельными демонами. Машины отправляли на войну потому, что те могли вынести ущерб, которого не выдерживали человеческая плоть и семьи. В «Кавалерии Кали» за месяц, по приказу джемадара и по потребности, сменялось до дюжины боевых единиц. Это было совсем, совсем, совсем не похоже на японские мультики, но ребята из «Кали» выглядели мужественными, крутыми и опасными в своей сбруе, хотя и возвращались каждый вечер домой к родителям, и работать на них, прибирать за ними, подавать им полотенца, когда они, потные и вонючие, забирались в душ после сеанса в боевой сбруе, было самым важным в маленькой жизни Санджева. Они были его детьми: только мальчики — девчонкам сюда хода не было.
87
Дхобиваллах —прачка.
— Болтаешься целыми днями с этими бадмашами, солнца не видишь — что в этом хорошего? — ворчала его мать, подметая перед очередным уроком крошечную гостиную в их квартирке под самой крышей. — Твоему отцу помощь нужнее: ему, пожалуй, придется нанять мальчика, а чего ради, если у него есть родной сын? У этих парней-роботов дурная слава.
Тогда Санджев показал ей деньги, которые получил за один день.
— Твоя мать волнуется, как бы тебя не обманули, — говорил отец, нагружая ручную тележку дровами для печи, в которой готовились пиццы. — Ты не горожанин. Я тебе скажу — не отдавай им слишком много любви: на солдат нельзя полагаться, хотя они в том и не виноваты. Все войны рано или поздно кончаются.
С тем, что осталось от денег, когда он отдал долю отцу и матери и положил немного на кредитный счет для Прийи, Санджев отправился на Чайную аллею и истратил сбережения на первый взнос за большие кожаные сапоги со стальными вставками и алым узором в виде языков пламени. Он гордо отправился в них на работу на следующий день. Санджев устроился рядом с водителем патпата так, чтобы сапоги были у всех на виду. Каждую пятницу он выплачивал долг владельцу магазина «Сапоги и туфли Бата», и к концу двенадцатой недели они целиком и полностью принадлежали Санджеву. За это время он купил себе и майку, и штаны из поддельного латекса (в настоящем латексе в Варанаси взопреешь), и значки, и ожерелье Кали, и гель для волос, и угольную подводку для глаз, но первыми были сапоги, сапоги прежде всего. Сапоги делают робоваллахом.